В поисках мистического Египта

Взрослый сокологоловый Хор являлся богом солнца. Его участие в данной сцене было символом того, что посвящение, хотя и началось ночью, заканчивается днем, с появлением солнца. Когда лучи утреннего светила освещали лицо кандидата, иерофант обращался к последнему с некими «словами силы», и тот пробуждался.

Третья картина изображает, как Рамсеса, теперь уже посвященного и обретшего мудрость, ведут за руки два других бога. Они протягивают к его лицу кресты с овалом вместо верхней части, показывая, что благодаря своему достижению он принадлежит их обществу.

В последней сцене фараон подносит богу Амону-Ра статуэтку, которая изображает сидящего бога с пером на голове – бога Истины. Теперь царь, обретший Мудрость, будет «правогласным» и положит свою жизнь на алтарь истины. В его мыслях и поступках это будет согласовываться с духовными законами, управляющими человеческой жизнью и только что открытыми ему благодаря посвящению.

Таким образом, эти высеченные на стене картины позволили мне взглянуть на тайную сокровенную жизнь фараона, получившего наставления, и узнать кое-что о значении знаменитых, хотя и недоступных египетских мистерий.

Затем меня привлек небольшой красивый храм, расположенный к западу от храма Хонсу, где некоторые из немногих посвященных получили свою мудрость. Это было святилище для осирических мистерий. Несмотря на его небольшие размеры, для меня оно являлось одним из важнейших мест в Карнаке. На косяках у входа я увидел рельефы, изображавшие Птолемея, построившего этот храм, перед Осирисом. Переступив порог, я оказался в вытянутом портике, чей раскрашенный потолок со множеством надписей поддерживали две красивые колонны, украшенные изображениями цветов и тростников и увенчанные плоскими ликами богини Хатхор. В восточной стене было два небольших окна, закрытые каменными решетками. Однако пробивавшийся сквозь них слабый свет уже не был нужен, ибо в крыше не хватало трех больших блоков, и через это отверстие поступало много света.

За портиком находился маленький вестибюль, чьи стены покрывали барельефы и столбцы иероглифов. Три прекрасно сохранившихся дверных проема, ведущие к задней и боковым стенам этого крошечного вестибюля, – редкое зрелище в развалинах большинства других храмов. Каждую притолоку венчал архитрав, образованный рядом из более чем двадцати великолепных кобр. Эти змеи не вырезаны на стене в технике выпуклого рельефа, а представляют собой цельные скульптуры. Они поднимают головы и раскрывают капюшоны. Под ними находится привычный символ крылатого солнца. Вместе с последним они образуют массивное украшение высотой почти в один ярд (91,4 см).

По моему мнению, украшения в виде царских кобр указывают, что все три помещения, в которые вели эти проемы, имели в плане храма особое значение. Я миновал проход, располагавшийся в дальнем конце. Сами двери давно исчезли, но можно было разглядеть углубления вверху и внизу, куда вставлялись стержни, на которых они вращались. Я оказался в маленькой молельне, на стенах которой был изображен поклоняющийся царь, а также штандарт богини Хатхор. Под ними в свете фонарика зияло большое отверстие в каменном полу – разрушенный вход в подземную крипту. Я заново исследовал две боковые комнаты и обнаружил в углах отверстия, которые вели вниз, в ту же крипту, а также в подземный коридор. Поистине это место напоминало соты с подземными помещениями и проходами. Справа от портика я нашел в полу два других отверстия. Они вели в узкие коридоры, пыль в которых была никем не потревожена.

Осмотр показал, что один из этих коридоров вел под землей к храму Хонсу.

Пол в самом храме покрывал очень толстый слой пыли, и я пришел к выводу, что она копилось несколько столетий. Я осмотрел древние каменные плиты, пытаясь найти человеческие следы, но не смог обнаружить отпечатки, оставленные обувью. Я увидел лишь следы босых ног, которые, без сомнения, принадлежали арабу – смотрителю расположенного рядом храма Хонсу. Весь пол покрывал толстый слой пыли, на поверхности которого виднелись многочисленные изящные узоры. Их создали одна или две маленьких змеи, проползшие от одного отверстия к другому. Их следы были хорошо видны. Я размышлял о том, как много времени прошло с тех пор, когда турист или путешественник нарушил безмолвное уединение этого святилища. Я знал, что в одном из путеводителей описание этого храма не дается, сказано лишь, что он не заслуживает внимания. Мне также было известно, что посетителей здесь не ждали и не жаждали видеть, поскольку Служба древностей закрыла вход в него деревянной дверью. Я не смог войти, пока не попросил араба – смотрителя главного храма достать из связки ключ, чтобы сопровождать меня в эту маленькую молельню Осириса и отпереть ворота. Почему? Было ли это сделано из-за опасных отверстий в полу?

Каково было назначение этих таинственных крипт и мрачных коридоров? Я вспомнил удивительную, окруженную рвом крипту, выкопанную на глубине сорока футов (12,2 м), которая навела меня на размышления в Абидосе.