В полдень, у ратуши...

Изучая архивные документы, переданные мне Александром Гёбом, я обратил внимание на одну деталь. Почти в каждом из гестаповских документов, где говорится о той или иной группе Сопротивления, содержится упоминание об участии в них «восточных рабочих». О совместной борьбе русских, украинцев, поляков, французов, немцев против фашизма мне рассказывали в личных беседах кёльнские друзья. Суровое время стерло многие имена и даты, но в памяти остались образы боевых товарищей.

Хочется рассказать о двух фотографиях. Их подарил мне Александр Гёб. Фотографии этих девушек хранились в семейном альбоме местного активиста ОЛПН Жана Юлиха. Это его боевые соратницы по движению Сопротивления — полька и русская. Одну (вероятно, польку) звали Вандой. Другого имени он не запомнил. А сколько их, погибших и замученных, не оставивших после себя ни фотографии, пи автографа на мрачных страницах каменного дневника — сырых стеках гестаповского подвала на Апельхофплац! Кёльнские антифашисты свято хранят память о них.

Герои Эренфельда

Но вернемся к документам, касающимся Эренфельдской группы. Как можно было убедиться, даже с точки зрения гестаповцев, ее действия никак нельзя было квалифицировать как «уголовно-асоциальные». Тем более что Бартель Шинк и его товарищи поддерживали тесные контакты с коммунистами из группы ‘Свободная Германия». Они не только совершали налеты на склады и укрывали политических, но и сами боролись с оружием в руках, распространяли листовки с призывами к свержению нацистского режима, выносили приговоры гестаповским палачам.

Из донесения начальника гестапо регирунгспрезиденту Кёльна 27 октября 1944 года:

«В вечернее время, с 26 сентября по 1 октября 1944 года, в Кёльне бандой террористов выстрелами из пистолета убиты: инспектор полиции, ортсгруппенляйтер СС, шарфюрер СС и руководитель отряда «гитлерюгенд». Выстрелы были произведены из движущейся машины. Эта банда террористов состоит из беглых восточных рабочих и дезертиров, но большей частью из бывших коммунистических функционеров.

…Согласно полученным сведениям КПГ выработала план вооружить восточных рабочих с целью использовать их в качестве зачинщиков беспорядков… По соображениям безопасности я распорядился лично повесить в Кёльне 11 из этих преступников. Пощады не будет и остальным».

И нацисты не знали пощады. Все прожорливее становился молох гестапо. В один из весенних дней 1944 года в его резиденции на Апельхофялац поставлен рекорд — уничтожено без суда и следствия 70 заключенных.

По сведениям гестапо, в то время в Кёльне действовало около 20 групп подпольщиков-антифашистов. Сколько их было в действительности, сказать трудно. Борьба с фашизмом велась не на жизнь, а на смерть и не оставляла времени для ведения документации и составления архивов.

Напомним, что представлял собой Кёльн в конце войны. 70–80 процентов сооружений в городе было разрушено бомбежками. Из 700 тысяч жителей осталось каких-нибудь 150 тысяч. В подвалах и развалинах скрывалось около 5 тысяч дезертиров. Кроме того, здесь находилось от 10 до 12 тысяч депортированных и военнопленных.

Рабочий квартал Эренфельд, где действовали «пираты Эдельвейс», фактически был превращен в центр партизанской войны против гитлеровцев в земле Северный Рейн — Вестфалия. В ней участвовали тысячи людей: молодежь, бежавшие из концлагерей коммунисты и «восточные рабочие». Люди разных национальностей видели шанс в том, чтобы с оружием в руках оказывать сопротивление кровавому режиму, приближая его конец.

Почему не спросили Жана Юлиха

Один на тех немногих «пиратов Эдельвейс», кому удалось выйти живым из застенков гестапо, Жан Юлих. Он вспоминает:

«В 1944 году мне было 15 лет, и я носил на куртке значок эдельвейса. Формально эта организация была пережитком скаутства. Поначалу нашей главной задачей было противопоставить себя молодчикам из «гитлерюгенд» по чисто внешним признакам. Нам не нравилась их коричневая униформа, мы старались одеваться в белое и избрали своим символом цветок эдельвейс. Мы собирались на улицах и площадях, пели скаутские песни, что отвечало нашим представлениям о романтике.

Однако по мере того, как нацисты и «гитлерюгенд» развязывали в стране террор и репрессии, «пиратам Эдельвейс» приходилось переоценивать свое отношение к режиму. Постепенно мы становились активными противниками нацизма. Нашим слабым местом была идеологическая беспомощность. Мы понимали это и вскоре убедились в необходимости пойти на союз с коммунистами, молодыми социал-демократами, подпольщиками-антифашистами, которые к тому времени уже имели надежные связи с политическими заключенными в концлагерях и тюрьмах, устраивали побеги для оказавшихся в лагерях смерти русских, поляков, французов, бельгийцев, вовлекали их в движение Сопротивления.