В полушаге от любви

Готова поставить всё, что угодно: он совершенно не ожидал от меня такого вопроса. И тем не менее ответ был готов практически мгновенно.

— Как насчёт поцелуя?

При этом что характерно, дожидаться моей реакции на такое предложение он не стал. Просто взял меня за плечи и приступил к делу. А я, чёрт меня побери, даже не подумала сопротивляться. И, закрыв глаза, могла только удивляться тому, насколько ласковыми и одновременно настойчивыми могут быть его губы. И насколько мне приятна близость его тела. И насколько мягкими оказываются его волосы, если зарыться в них пальцами.

А потом мне вдруг стало не по себе. Потому что я очень отчётливо осознала, что весь мой мир, тщательно спроектированный и добротно построенный за последние годы, рушится прямо на глазах. Тот мир, где я была сама себе хозяйкой. Где я была свободна, самостоятельна и ни от кого не зависела. А что такое зависимость — даже от самых близких людей — я успела узнать на собственном горьком опыте. В этом мире были трудности, но я умела их преодолевать — и, опять же, сама. А этот человек, которого мне уже хотелось назвать Кэмероном, готов был взять и разрушить его без малейших усилий.

Опомнившись, я поняла, что он уже почти успел уложить меня на кровать. Поцелуй так и не прервался, но грозил вот-вот перейти в нечто значительно более серьёзное. Нечто такое, о чём потом слишком трудно было бы забыть. После чего уже не было бы дороги назад. Но, чёрт его побери, неужели он не мог вести себя чуть более грубо? Швырнуть меня на кровать, а не так нежно и одновременно надёжно поддерживать мою спину? Оставить на теле пару синяков, а не ласкать так, будто от неосторожного обращения я могу сломаться? Тогда мне было бы куда как легче с возмущённым возгласом его оттолкнуть. А сейчас, высвобождаясь из его объятий, мне показалось, будто я вырываю часть себя самой.

Я разозлилась сама на себя. В конце концов мы договаривались только о поцелуе, разве не так? Хотя, строго говоря, мы и о нём не так чтобы договаривались.

Отскочив подальше от кровати и поближе к двери, будто всерьёз опасалась, что Эстли возвратит меня на постель силой, я, сдерживая дрожь в голосе, быстро пробурчала:

— Полагаю, теперь мы квиты.

И выскочила из комнаты.

Во дворец мы возвращались отдельно, каждый на своей карете. Эстли к тому же увозил из особняка дочь кухарки, которой предстояло теперь предстать перед судом. На этом посещение дома призраков закончилось. Впереди снова ждал герцогский дворец с его привычным миром интриг и соперничества.

Часть 4

«Мужчина может быть счастлив с любой женщиной — при условии, что он ее не любит.»

Оскар Уайлд

Глава 17

К традиционной сентябрьской соколиной охоте начали готовиться чуть ли не в августе. Главный герцогский ловчий сбился с ног. Неглавные — тем более. Птиц тренировали, кормили, поили, холили и лелеяли. Не удивлюсь, если ещё и перья им перекрасили в цвета герцога Альмиконте. Конюхи, ясное дело, тоже не скучали. Да и у прочих слуг дел образовалось невпроворот.

Но самыми занятыми оказались, пожалуй, не конюхи, не егеря, не сокольничие и не распорядители. Самыми занятыми были портнихи. Почему именно они? Да потому, что абсолютное большинство выезжавших на охоту людей собственно охотой не интересовались вовсе. Дамы, да и многие кавалеры, даже и в лес-то не собирались заезжать, остановившись на прилегавшем к его окраине лугу, где для «охотников» был организован своего рода пикник. Зачем же тогда они вообще покидали дворец, а то и специально приезжали сюда из окрестных поместий? Ну как же. Именно для того, чтобы покрасоваться в свежепошитой охотничьей одежде. Себя показать и заодно посмотреть на других.

Впрочем, вы ошибаетесь, если думаете, что я с неодобрением или высокомерием отношусь к подобным развлечениям. Поскольку сама потратила не меньше, чем прочие, времени и ресурсов на то, чтобы сегодня облачиться в новый костюм для верховой езды. Юбка и корсаж из плотной материи, красного цвета в вертикальную чёрную полоску, прекрасно подчёркивали достоинства фигуры. Их дополняли чёрные узконосые сапоги для верховой езды. Словом, мода «охоты» радикально отличалась от всего того, что можно было носить при дворе или на городских улицах, и потому ни одна светская львица ни за что бы не пренебрегла подобным развлечением.

А вот Илона обожала такие мероприятия вовсе не из-за возможности пощеголять перед кавалерами в новом образе. Она, напротив, чувствовала себя в костюме для верховой езды значительно более комфортно, чем в обычных дворцовых нарядах. Правда, и тут её устраивало далеко не всё. Мне стоило большого труда отговорить её от идеи сшить для сегодняшнего выезда брюки.