В постели с абьюзером. Любовь, идентичная натуральной

«Я всегда была жизнерадостным человеком, но чем дольше встречалась с одним мужчиной, тем чаще ловила себя на мыслях, что хорошо бы разом закончить все эти бесконечные ссоры и выяснения отношений. Взять и выйти из окна… Несколько раз я была близка к этому не только в мыслях. И у меня такое интуитивное ощущение, что его бы порадовало, если бы я это сделала…»

Увы, на этапе Соковыжималки^[15] задумываться о таком исходе начинают даже самые оптимистичные – когда-то! – люди. Кто-то помышляет об этом пассивно: «Ничего хорошего в жизни уже не будет. Хоть бы со мной что-нибудь случилось».

Другие совершают суицид импульсивно, на волне нестерпимой боли. Третьи начинают планировать самоубийство. Особенно шокирует эта мысль тех, кто до этого никогда не помышлял о подобном, кто очень любил жизнь.

…Деструктивный человек яростно завидует нашему желанию и умению жить, вкусу к жизни. Ему самому это неведомо: он – мертвец при жизни, как пишет Сэм Вакнин. Вот почему он бессознательно – но часто и вполне осознанно – стремится подтолкнуть вас к суициду, делая вашу жизнь невыносимой и «тонко» подкидывая идеи «решения проблемы».

Например, поэт Валерий Брюсов еще в начале романа подарил поэтессе Надежде Львовой револьвер. Увы, он ей пригодился… Покончила с собой и другая его любовница Нина Петровская – правда, через много лет после расставания, но что ее навсегда подкосила именно жестокость Брюсова, сомнений не вызывает.

Застрелились любовница Гитлера Гели Раубаль, жена Сталина Надежда Аллилуева – вероятно, они понимали, что при всемогуществе их абьюзеров у них есть только один способ уйти от них…

Наложила на себя руки и другая любовница фюрера – актриса Рената Мюллер. Другую – Марию Рейтер – в последний момент вытащили из петли. «Прима» же Гитлера – Ева Браун – дважды предпринимала попытки суицида.

Подруга Есенина Галина Бениславская впала в такую тяжелую зависимость от него, что застрелилась через год на его могиле. Жизнь утратила для нее всякий смысл.

Много вопросов и к совместному суициду писателя Стефана Цвейга и его второй жены. Что заставило молодую женщину разделить с ним этот шаг?

В своих историях вы пишете о том, что абьюзеры намекают вам на такой исход. Например, человек предъявляет вам «инсталляцию» в виде повешенной куклы. Заводит разговоры о том, что не против этого, ведь вы так измучились, а уж он потом о детях позаботится и, вообще, как-нибудь, да переживет. Или рассказывает, что его бывшая покончила с собой. Но что взять с «психички»…

Довести жертву до самоубийства – от подобного поворота событий, наверно, не откажется ни один из абьюзеров: осознание того, что из-за них человек лишил себя самого дорогого – жизни, невероятно подкачивает больное эго. Самоубийство в этом случае является косвенным убийством, ну а смысл убийства маньяк Тед Банди пояснил так: это полная и окончательная власть над жертвой. Апофеоз всемогущего контроля.

Вообще, смерть жертвы очень будоражит абьюзера, он чувствует огромный прилив энергии, точно вампир, насосавшийся крови. Поэт Валерий Брюсов распробовал это извращенное удовольствие еще в 20 лет, когда полунамеренно простудил свою любовницу Елену Краскову (Маслову), а когда она слегла с опасной болезнью, с замиранием сердца ждал развязки. Елена умерла, и Брюсов кривлялся на ее похоронах, изображая безутешное горе, ничего подобного не чувствуя, о чем и писал в своем дневнике.

…Берегите себя! Не доводите себя до такого состояния. Человек, рядом с которым у вас появились мысли о самоубийстве – однозначно враг, в какие бы белые одежды он ни рядился.

49. Я уже не знаю, кто из нас абьюзер…

«Я уже не знаю, кто из нас двоих абьюзер. Чувствую, что сама психически нездорова в этих отношениях: ору, плачу, схожу с ума от ревности…»

Еще одна частая фраза из ваших писем. Разумеется, вы нездоровы! Нельзя оставаться здоровым в нездоровых отношениях. Потому что:

– перестраивается работа эндокринной системы, которая привыкает жить в постоянной тревоге и страхе. Соответственно, во время коротких передышек мы переживаем небывалую эйфорию.

Аналогия: ощущения после парной с веником. Больно, но когда «экзекуция» закончена, организм выдает компенсацию – выплескиваются гормоны удовольствия. Ради этого-то люди и парятся снова и снова;

– формируется и с каждым витком насилия расцветает стокгольмский синдром – так называемая «идентификация жертвы с агрессором». Жертва в стокгольмском синдроме говорит примерно следующее: «Это только кажется, что он меня мучает, но на самом деле он хороший, он за меня, а вы все ничего не понимаете в нашей невероятной любви и не знаете многих деталей». Словом, она пытается себя убедить в том, что с ней не происходит ничего плохого, и, что характерно, со временем свыкается с жизнью в королевстве кривых зеркал, принимая патологию за норму.

С помощью стокгольмского синдрома психика помогает нам выжить в невыносимых условиях и не сойти с ума. Хотя, думаю, такое состояние – это уже вариация сумасшествия…