В постели с миллиардером

Левицкий только молча хмыкнул. Не дали. Заезженная для многих фраза, крайне далёкая от его реальности до этого момента. Возможно, именно это подспудно его и беспокоило? Идиотское мужское эго и не более того. И вообще, наверное все дело просто в том, что у него давно не было женщины, отсюда и столь острая реакция на эту воспиталку. Причем секса у него не было вот уже несколько суток, с того самого дня, как проклятый детский мячик угодил ему в голову. И, похоже, напрочь отшиб мозги. Иначе он вряд ли устроил бы весь этот фарс, ибо затея с наемной невестой, недавно казавшаяся гениальной, теперь вдруг перестала видеться Роберту таковой.

Внезапно захотелось сорваться с места и поехать куда-нибудь, где можно снять себе очередную подружку на одну ночь. Так привычно и так обыденно. И не испытывать при этом странных, тревожащих ощущений, которым даже не мог дать названия. И он, вероятно, так и сделал бы, не находись они довольно далеко от города. И если бы это не выглядело довольно странно для всех любителей совать свой нос в чужую жизнь. Чего доброго, пришлось бы объяснять дяде наутро, куда это он сорвался среди ночи после бурного секса.

Роберт ощутил, что ему вдруг стало дико тошно. От всей этой лжи и ограничений, которая она на него накладывала. По возвращении нужно будет надавить на дядю основательно, чтобы получить эти триждыклятые акции, после чего он сможет наконец спокойно послать ко всем чертям эту воспитательницу и все те неудобные эмоции, что она в нем вызывала. Предварительно с ней щедро расплатившись, разумеется.

– Ну а ты чего сидишь тут с такой рожей, словно тебе тоже не дали, но только очередной кредит? – спросил Роберт Печеньку, нарушая воцарившуюся между ними тишину.

– Я думаю.

– О чем?

– О том, что, похоже, живу неправильно.

– У-у-у, на такие темы лучше трезвым не думать, – протянул Левицкий и направился к бару, ощущая, что ему реально очень нужно выпить. Как минимум – чтобы забыть все, что произошло в этой чертовой спальне. – Что тебе налить? – спросил он Славика, снимая крышку с дорогостоящего французского коньяка, которым собирался залиться сам.

– Я не буду.

– Ты точно здоров? – приподнял брови Роберт, только теперь осознавая, что с другом действительно творится что-то неладное.

– Физически – да, – пожал плечами Печенька, – а душевно…

Ну нет, о душе Роберт точно не был готов говорить трезвым. И одним бокалом тут было не обойтись. Прихватив с собой всю бутылку, Левицкий вернулся к камину и коротко предложил:

– Поделись.

– Я не знаю, зачем я живу.

Плохо дело. Роберт сделал первый – довольно большой – глоток.

– Ради удовольствия? – предположил он.

– Это ты можешь ради удовольствия. А у меня на это денег нет.

– Раньше тебя это не беспокоило.

– Раньше я не думал о том, что могу дать женщине.

– Решил все же окрутить Анечку? – насмешливо полюбопытствовал Роберт, делая ещё один глоток прямо из горла.

– Да ну тебя, ты не поймёшь, – отмахнулся Печенька и, потянувшись, встал на ноги. – Пойду спать. Много не пей. А то, если вспомнить наши прошлые похождения, очнешься, чего доброго, женатым.

– Кто бы говорил, – усмехнулся Левицкий и, проводив Печеньку взглядом, снова глотнул коньяка.

Наверное, надо взять из бара что-то покрепче. Настолько, чтобы выжечь алкоголем из груди поселившееся там – еще одно – странное и чужеродное ощущение, что он тоже не знает, зачем живёт.

Вопреки тому, что у него-то как раз денег было вдоволь. А вот был ли в них тот самый пресловутый смысл – он отчего-то уже не знал.

* * *

– Татьяна Баисовна! А домик тоже так клеем мазать, как и вы? – раздался голосок Павлика, и я вздрогнула. Напрочь забыла о том, где нахожусь и чем занимаюсь, а меж тем, поделка из картона, которую мы создавали с детьми, в моих руках превратилась в озеро клея. Он был везде – на крыше, окнах, трубе и на пальцах, разумеется. А всему виной – Левицкий.

После того представления для его дяди, в котором я вынужденно поучаствовала, устроив скачки верхом на Роберте, мы почти не общались. Утром проснулись как ни в чём не бывало – вернее, сделали вид, что случившееся для обоих совершенно нормально, – а после завтрака отбыли обратно в город. Левицкий докинул нас с Ершовой до моего дома, откуда сама Лена очень быстро испарилась, даже не оставшись на чай. А я была этому только рада. Хотелось побыть в одиночестве, что я и сделала, провалявшись остаток дня в постели и глядя какие-то дурацкие телепередачи.

И вот теперь, на работе, меня «накрыло». Преимущественно – мысли крутились рядом с Робертом, хотя, хватало и тех, которые были направлены на то, какое будущее меня ждёт. Когда мы с Левицким расстанемся, выполнив условия контракта, что меня ожидает? Всё та же однообразная жизнь, которая раньше казалась совершенно нормальной?

– Нет, Паша. Так делать не нужно.

Я выкинула несчастный домик в мусорное ведро и, вымыв руки, вздохнула. Придётся всё переделывать и перекраивать, хотя раньше со мной такого никогда не случалось.