В постели с миллиардером

Белый крем плотно залепил ей глаза и нос, и только изо рта торчал кусок бисквита насыщенного красного цвета – очевидно, Хохлова по привычке вцепилась зубами в то, что подвернулось – и, в целом, выглядела она при этом как в комедийном ужастике, где грим актеров настолько чудовищен, что аж смешно.

Выплюнув кусок торта из рта, Анна раскинула руки в разные стороны и двинулась наощупь, при этом громко и с явными нотками истерики вереща:

– Помогите! Я ничего не вижу!

Роберт поджал губы, чтобы не смеяться, как, впрочем, и все остальные гости, исключая, разве что, Аниных родителей, которые поспешили было на помощь, но не успели.

Ибо мгновением раньше Хохлова встретилась с ногой его дорогой невесты, сохранявшей при этом полный покер-фейс, и если бы не мелькнувшее за стёклами очков едва заметное веселье – Левицкий, как и прочие, мог бы подумать, что Анна грандиозно растянулась на полу исключительно самостоятельно.

– Ты страшная женщина, – сказал он воспитательнице шепотом, когда Хохловы увели матерящуюся и наверняка красную от стыда под слоем белого крема дочь.

– Ну, ты же хотел от нее избавиться, верно? – пожала плечами Таня.

– Только не говори, что этот акт вандализма – по отношению к торту, разумеется – был спланирован заранее.

– Чистая импровизация.

– И блестящая.

– Спасибо.

Больше Роберт ничего добавить не успел, потому что в этот самый момент дядя, прокашлявшись, взял в руки бокал шампанского и постучал по нему, привлекая к себе внимание.

– Раз уж не вышло угостить вас тортом… – начал говорить он и тут же прервался, когда раздались сдерживаемые смешки. Нахмурившись и тем самым давая знать, что веселье по поводу случившегося неуместно, Петр Сергеевич продолжил:

– То давайте выпьем. Я хочу предложить тост за своего племянника и его… невесту. За Роберта и Танечку.

И вот тут-то – весьма, надо сказать, не вовремя – настал звездный час Печеньки, который до этой поры был как то ружье, которое до поры-до времени пылилось без дела, но в конце концов никак не могло не выстрелить.

– Горько! – заорал Славик во всю силу своих лёгких, и этот призыв был постепенно подхвачен всеми гостями:

– Горько! Горько! Горько!

И Роберту не оставалось ничего иного, как быстро, пока она не успела выкинуть чего-нибудь еще, привлечь к себе Таню и, обхватив ее лицо руками, поцеловать.

Десять минут спустя Левицкий захлопнул за собой дверь в спальню и перевел дух. Вечер закончился и гости постепенно расходились по своим комнатам, но финальной точки в этом спектакле поставлено ещё не было.

Дождавшись, когда в соседней комнате тоже хлопнула входная дверь, Роберт неторопливо двинулся в сторону кровати, на которую присела его невеста, попутно избавляясь от бабочки и начиная расстёгивать на себе рубашку.

– Ну, давай, – сказал он, медленно растягивая губы в усмешке, и не сводя с воспитательницы глаз, в которых искрилось веселье пополам с предвкушением.

– Что давать? – нахмурилась она, настороженно следя за его приближением.

– Стони.

– Стонать? Это ещё для чего? – вопросила Таня и сложила руки на груди в словно бы защитном жесте.

– Не для чего. Для кого.

– Ну и?

– Если ты не заметила, то справа от нас комната моего дяди, – ответил Роберт, стягивая с плеч рубашку. – А слева – жертвы торта. И им обоим стоит увериться, что наши с тобой отношения полноценны и процесс производства потомства идёт полным ходом.

– А раздеваешься ты с какой целью? – поинтересовалась она, пробежав взглядом по его груди.

– Как с какой? Чтобы тебе более вдохновенно стоналось, конечно же, – ухмыльнулся он, берясь за ремень на брюках.

– Спасибо, справлюсь и без этого.

– Ну что ж, окей, – ответил Роберт, в свою очередь, складывая руки на груди. – Удиви меня.

* * *

Напрасно я думала, что этот вечер стоит мысленно называть частью деловой сделки. Мысленно-то я его называла, но вот воспринимать именно так – не получалось. А с того самого мгновения, когда Роберт меня поцеловал – пусть и исключительно ради спектакля – меньше всего мне думалось о нашем с ним взаимодействии как о пунктах контракта, которые мы оба выполняли.

А когда оказались в спальне, где Левицкий начал разоблачаться под моим удивлённым взглядом, слово «контракт» вообще вылетело у меня из головы.

«И это всё – для достоверности, – говорила я себе, старательно делая вид, что со мной такое случается сплошь и рядом. – Ну разделся он, но всего лишь до пояса ведь».

– Удивить тебя? – переспросила я, хотя прекрасно слышала, что именно сказал мне Роберт. – Боюсь, что с твоим опытом…

И что я вообще такое несу? Да, яснее ясного, что у Левицкого целый шлейф за плечами, состоящий из разных романов и романчиков. Но мне-то какое до этого всего дело?

– А вообще стонать пока рано. Или ты без прелюдий предпочитаешь?

Сняв очки и положив их на прикроватный столик, я стащила туфли и устроилась на постели удобнее. Легла и показала на место рядом с собой.

– Будем действовать в соответствии с привычным регламентом.

– С привычным регламентом? – уточнил Роберт, при этом на лице его появилось насмешливое выражение.

– Да. Как я и сказала – начнём с прелюдии. Ложись.