В постели с Президентом

Спустя тысячную долю секунды, Лерой был весь — стремительное движение. Тяжесть алюминиевого стула, привязанного цепочкой к левой ноге, совершенно ему не помешала. Ситуация была — наводи и стреляй. На мгновение дезориентированный темнотой, Ладлоу успел навести, но до того, как он нажал на курок, запястье ему сломали, лоб Лероя втаранился ему в переносицу, колено Лероя въехало ему в пах, правый кулак Лероя сломал Ладлоу два ребра, и вес Лероя, брошенный вперед изначальным прыжком, смёл Ладлоу с ног и прижал к полу. Свет почти сразу включили снова, но, верный своему принципу причинять как можно больше боли в как можно более короткий отрезок времени, Лерой уже успел превратить Ладлоу в кровоточащее, истекающее, разваливающееся, дезориентированное месиво покореженных костей и мяса, которое еще не начало вопить от боли.

Вскоре вопли начались, и прервались — Лерой ударил локтем Ладлоу в рот.

Лерой приподнялся на одно колено.

— Где нож? — спросил он. — Дайте мне кто-нибудь нож. Я этого подонка кастрирую. Нож.

Он дико посмотрел вокруг.

— Нет, — сказала Гвен.

— Что?

— Нет.

Голос ее звучал хрипло.

Ключи нашлись в пиджаке Ладлоу. Лерой снял остатки наручников.

— Эй, папа, — сказала Грэйс, входя.

— Не сейчас, — сказал Лерой.

Он зубами разодрал изоляционную ленту на запястьях Гвен и освободил ей ногу. Ладлоу оставался на полу, не в силах подняться или даже двинуться. Руки Гвен бессильно упали по сторонам. Нет, пожалуйста, нет, думал Лерой. Что-то, что-то нужно сделать прямо сейчас, а то весь этот так называемый «травматический опыт» застрянет в памяти Гвен навсегда, и будет влиять на ее настроение, расположение, секс — в общем, на все. Что-то нужно сделать.

Лерой подобрал пистолет Ладлоу, быстро его осмотрел, и снял с предохранителя.

— Держи, — сказал он Гвен.

Она взяла у него пистолет.

Лерой взялся за воротник Ладлоу и одним движением поднял его на ноги. Хриплый писк вылетел из горла Ладлоу.

— Стой, — сказал Лерой. — Если упадешь, будет хуже.

Он прислонил его к стене. Протянув руку, он взял Гвен за запястье в синяках. Очень нежно, он потянул ее по направлению к Ладлоу.

— Вот, — сказал он тихо.

— Нет, — сказала Гвен. — Нет! — закричала она, паникуя. — Нет, — повторила она. Отвращение в ее голосе раздражало.

— Я думаю о завтрашнем дне, — сказал Лерой. — Ты думаешь о данной минуте. А я о завтрашнем дне. Поняла? Нажми на крючок один раз. Всего один. Ничего сложного.

— Нет. Оставь меня в покое. Еще чего!

— И все бы стало на свои места, — сказал он ей. — Эй, хочешь, я сам? Давай сюда.

— Я бы хотела это сделать, — предложила Грэйс.

— Ты делай домашнее задание, — сказал Лерой. — Гвен?

— Нет, — сказала она.

— Последний раз, Гвен. Это твой единственный шанс расквитаться с ним за изнасилование.

— Он не изнасиловал меня, маньяк! — закричала она, возвращаясь в реальность.

Лерой нахмурился.

— Черт, — сказал он. — Да, ты, кажется, права. — Он глубоко вздохнул и на мгновение закрыл глаза. — Ну, хорошо. Где телефон? Дайте мне [непеч. ] телефон. — Он взял трубку. — Да, пожалуйста, дайте мне Сержанта Бучковски. Детектив Лерой, Нью-Йоркское Управление Полиции.

Он сунул руку в карман. Каким-то чудом пачка сигарет осталась неповрежденной. Он закурил. Посмотрел на фильтр сигареты. Фильтр покрыт был кровью. Он поморщился.

— Не делай этого, — сказал Ладлоу. Кровь и слюна текли у него по подбородку. Слова едва можно было разобрать.

— Почему нет?

— Не делай. Если… сделаешь, то… упадешь. И ты знаешь… об этом.

— Ага, — сказал Лерой. — Ты, наверное, прав.

— Почему бы тебе просто меня… не убить? Самозащита. Есть… свидетели… и улики.

— Да ты просто верующий фанатик, — сказал Лерой. — Даже сейчас, ты все еще веришь, что на другой стороне — ничего? Что одна пуля Детектива Лероя просто закончит твое мерзкое существование, и милосердное небытие будет тебе наградой? Да ну. Не может быть. Наверняка у тебя есть сомнения.

— Ты бы мог меня просто отпустить, — предположил Ладлоу. Он застонал. — Как христианину, это именно то, что тебе надлежит сделать. Простить и забыть. — Он снова застонал.

— Мне-то что прощать тебе? — сказал Лерой. — Присяжные может и простят, кто их знает, присяжных.

— Ты знаешь, что я не могу… им… не сказать… всё о тебе.

— Конечно. А может и не скажешь. Твоей бывшей компании это может не понравиться. Они не то, чтобы мстительны, а просто бюрократы. Кто-нибудь поставит тайную птичку в тайном документе, означающую твое неожиданное самоубийство в камере. Знаешь, да? А, да, сержант, — сказал он в телефон. — Детектив Лерой говорит. Дом семнадцать на Уиллоу. Что у нас тут… так… ну, значит, нелегальное проникновение в дом, попытка убийства, попытка изнасилования. — Гвен прикрыла глаза и потерла щеку кулаком. — И еще всякое разное. Полное досье вас впечатлит. Думаю, что я ему поломал какие-то кости в целях самозащиты. У меня два свидетеля и множество улик. Приезжайте как можно быстрее. Семнадцать Уиллоу. Спасибо.

Ладлоу осел на пол, спиной к стене, и застонал. Левой рукой он провел возле сломанных ребер. Он сделал не очень уверенную попытку не потерять сознание. Не смог.