В преддверии рая

Начну с главного — с работы. Я лично работу свою люблю. И на работу ходить люблю. Работа у меня не пыльная. Как говорится, не бей лежачего. В чем она состоит? Это не имеет значения. Не все ли равно, чертежи или бумажки, железки или стекляшки. Главное — не хлопотно, не тяжко. И люди. Есть с кем поболтать, покурить и иногда выпить. И женщины попадаются ничего... В общем, вполне можно от домашних дрязг отвлечься. И на совещаниях, заседаниях, собраниях не так уж скучно. Все какая-то жизнь. Умеючи и тут время провести неплохо можно. Главное — не лезь на вид. Не вмешивайся и не мешайся. Устройся где-нибудь в сторонке. Книжечку почитывай. С соседом в «балду» сыграть можешь. Или в «морской бой». В крайнем случае, спи себе потихоньку. И помни: не вмешивайся и не суйся. А годы идут себе и идут. Не успеешь оглянуться — пенсия. Не разгуляешься, конечно. Но и с голоду не помрешь. И на зарплату мою безбедно прожить можно, что бы там ни говорили. Машина мне ни к чему. И дачу не нужно. И за границу я не собираюсь. А так... Премии бывают. Путевки в дом отдыха со скидкой. Командировки опять же. Люблю в командировки ездить. Зарплата идет. Командировочные платят. Приключения случаются. Выпить можно спокойно со вкусом. Чего еще нужно? Не понимаю я этих... как их?..

Из второй проповеди

Религиозное состояние, говорил Проповедник, в исходном пункте есть осознанное страдание и сострадание. Страдание есть предвидение или предчувствие боли, переживание ее, память о ней, воображение ее, страх ее. Смерть есть самая страшная и сильная боль. Страдать может только индивид, но не вид и не род. Страдают отдельные люди, а не группы людей, не народ, не человечество. Когда говорят о страданиях групп людей, совершают подмену понятий. Сострадание есть страдание от того, что страдает другой. Это чисто человеческое свойство. Так что состояние религиозности есть чисто человеческая способность. У животных нет религии. Утрата способности к религиозности есть возврат человека к животному, а не прогресс. Конец Бога есть конец Человека. Антирелигиозное общество есть квазичеловеческое общество, а не вершина истории. Это — деградация. И никакие космические полеты не компенсируют ее.

Случайная беседа

Когда Ученик вошел в кабинет Бородатого, там уже шел оживленный разговор. Сплошная демагогия все это, сказал молодой человек в очках. Одной демагогией тут ничего не объяснишь, сказал лысый молодой человек. Выбросить этот идеологический хлам, всем легче будет, сказал Очкарик. Не выйдет, сказал Лысый. Люди не властны отказаться от своей идеологии. А если выйдет, новый хлам появится.

Ученик с удивлением слушал, что говорили эти люди. Они заметили его удивление и рассмеялись. У вас вид как у студента первого курса, попавшего раз на лекцию по сексологии, сказал Лысый. Не обращайте внимания, это ничего не значащий треп. Сегодня к нам доставили одного доцента по научному коммунизму. Он до того переусердствовал, что даже его коллеги, такие же идиоты, не выдержали.

Очкарик вышел. С этим типом надо быть осторожным, сказал по его адресу Лысый. Ерунда, сказал Бородатый. Тут все считаются стукачами. И вы тоже. Так что здесь можно говорить все, что угодно. Преимущество профессии. Стукач стукачу рознь, сказал Лысый. Одно дело — вообще ... Другое дело — на своих... Как с тем мальчишкой, спросил Бородатый. Жить будет, сказал Лысый, думать — никогда. Они ему вкололи лошадиную дозу. Я просил сократить. Парень-то способный. Не послушали. Им, видите ли нужен гарантированный результат. Без рецидивов. Жаль, сказал Бородатый. Конечно, сказал Лысый, а что поделаешь? Инструкция! Они теперь носятся с идеей профилактических прививок всем детям дошкольного возраста. И всем солдатам и студентам. Откуда это известно, спросил Бородатый. Так, сказал Лысый, случайный разговорчик слышал...

На участке

На избирательный участок Ученик пошел вместе с парнем из отдела избирательный искусства. Дорогой парень рассказал, что он по образованию художник; что, когда уговаривали идти сюда, сулили златые горы; что теперь он понял, в какую мерзость влип, но уже поздно, так как он подписал кучу бумажек. И вообще, имей в виду, отсюда можно уйти только в спецкорпуса. Так что не вздумай рыпаться. На вопрос, чем занимаются в их отделе, Художник выругался трехэтажным матом. Тем же, чем и в твоем отделе, сказал он, только в области изобразительного искусства. Между прочим, мы стали собирать произведения свихнувшихся художников, и у нас тоже будет скоро хранилище вроде вашего. Уйду туда. Все-таки спокойнее.