В путь за косым дождём

Выставка крутилась безостановочно, как огромная карусель, и с каждым днем людей прибывало все больше. Билеты все повышались в цене, особенно после каждой из двух катастроф, отзвук которых подхватила пресса. В первый же день, задев при посадке за огни аэропорта, разбился огромный американский «хастлер», бомбардировщик с четырьмя двигателями, — этот Б-58 уже снискал во Франции довольно стойкую мрачную славу, ибо такая же машина погибла на прошлой авиационной выставке в Париже. Мы видели каждый день много великолепных образцов пилотажа, который смело и точно демонстрировали над аэродромом иностранные летчики. Но когда поднимался итальянец Донати, меня охватило обостренное, как у всех старых летунов, роковое предчувствие, — вы знаете, сколько раз я сталкивался с оправданным риском в воздухе, на войне и после, на испытательной работе; не так давно еще мне самому приходилось, приземляясь с парашютом после аварии, рвать грудью телеграфные провода, — но слишком рекламный риск итальянца нам всем казался ненужным. 19 июня сразу после пилотажа у земли, заходя на посадку через неудачно расположенную на подходе к полосе стоянку автомашин, Донати потерял высоту и упал, — он унес с собой еще восемь жизней неповинных зрителей и сжег 60 автомобилей.

Хотя после этой катастрофы цена на билеты поднялась уже до 26 новых франков, вовсе не больной интерес к летным происшествиям прежде всего привлекал на выставку парижан, а их природная любознательность и любовь к технике. Французы хорошо помнят, что в их стране в одной из самых первых занималась заря авиации в начале века. Они чтят славную память Блерио. В знаменитой серии издания классиков всех времен и народов, роскошно оформленного крупнейшим издательством Галлимар, наибольший тираж собрал Сент-Экзюпери — летчик, взлетавший с этого же аэродрома, национальный герой и популярнейший писатель Франции, ярче всех воплотивший в своей поэтической прозе романтику нашего летного дела... И не случайно за две недели выставку в Ле-Бурже посетило около миллиона зрителей. Франция всегда была сильна технически и инженерно, и одной из самых лучших машин на пассажирских линиях мира справедливо считается «каравелла».

Но любовь к технике и ее рост в наше время сыграли шутку над добрым старым Парижем: он попал теперь в плен к автомобилям. Без реконструкции город не в состоянии пропустить их поток и каждый день судорожно дергается в заторах. Эта тема не сходит с газетных полос, и только природный юмор французов помогает им то и дело расцепляться с соседним или встречным авто без озлобления и с шуткой. Несмотря на эти трудности, мы в каждый проблеск свободного времени и неизменно по вечерам и ночью бродили и ездили до изнеможения по Парижу. Незабываемо обаяние его уличных сцен, ночные художники, рисующие на Монмартре, Булонский лес, ночной огромный рынок, где в это время оптовики продают горы сверкающих яркими красками овощей розничным торговцам и где в ночном кафе «Три поросенка», узнав, что среди нас Юрий Гагарин, хозяин немедленно вручил нам всем сувениры. Вообще популярность Гагарина в Париже почти не меньше, чем в России. В рабочей столовой, как только его узнал зашедший случайно бойкий репортер, нас окружили с готовыми фотокарточками, и невозможно было отказать в автографах. Больше того, американские космонавты несколько дней не могли пробиться на первые полосы парижских газет, пока не сфотографировались вместе с Гагариным. Участие Соединенных Штатов в авиационной выставке вряд ли повысило их популярность во Франции, поскольку под каждым самолетом и вертолетом, даже почтовым, выразительно лежала бомба. Это был открытый базар военной техники, без намека на возможность мирного применения. Конечно, в военное время любой тракторный завод можно при необходимости быстро перевести на танки, но мы ведь хорошо знаем, что может быть и наоборот. У американцев же их товар в виде спортивных самолетов могли покупать только миллионеры, а все остальное — генералы. И прилетела почти вся эта техника в Париж не через Атлантику, а из соседней ФРГ, как будто демонстрируя, что бундесверу недалеко до Франции, если лететь на чужих крыльях.