В расцвете рыцарства. Тайна королевы Елисаветы

Общество, находившееся на палубе и состоявшее из профессиональных искателей приключений, расхохоталось от этих слов капитана. Большинство уже успело порядком напиться, и Мэри было не по себе под наглыми, пытливыми взорами.

Вдруг один из них подошел к Мэри и со скабрезным замечанием ударил ее по плечу так, что девушка упала на колени. Брендон кинулся на оскорбителя, схватил его за шиворот и столкнул с лестницы. Но в это время какой-то пьяница крикнул: «Да ведь это – девчонка!» – и, прежде чем Брендон мог помешать ему, схватил Мэри за камзол и одним движением оторвал рукав. Он взмахнул над головой своим трофеем, но в тот же момент этот трофей упал на палубу вместе с рукой, отсеченной Брендоном по локоть.

Несколько приятелей раненого кинулось на Чарльза. Мэри разразилась рыданиями, и тем самым окончательно выдала себя.

Поднялся ожесточенный рукопашный бой, в котором многие приняли сторону Брендона. Но капитан быстро положил конец свалке и увел Брендона с Мэри в свою каюту для допроса. Там, разразившись проклятиями, он крикнул:

– Вполне очевидно, что вы привели на борт переодетую девчонку, ну, так и будьте готовы убраться с ней восвояси! Посмотрите сами, что вы наделали за те несколько минут, которые пробыли на палубе! Да ведь наш корабль погиб бы еще раньше, чем успел добрался до конца канала!

– Я не виновата, – всхлипывая, ответила Мэри, – я ничего не сделала. Но эти бестии, – крикнула она, сверкая глазами, – поплатятся мне за это! Они меня еще попомнят! Или, по-вашему, капитан Брендон не должен был заступиться, когда этот негодяй оторвал у меня рукав?

– Капитан Брендон, говорите вы? – воскликнул Бредхерст и тотчас обнажил голову.

– Да, – ответил тот, – я по важным причинам записался под ненастоящим именем, и вы, конечно, не откажетесь сохранить мою тайну!

– Если не ошибаюсь, вы – сэр Чарльз Брендон, друг короля?

– Да.

– Тогда я должен просить у вас извинения за тот прием, который вы у нас встретили. Для меня было бы крайне важно, чтобы с нами отправился такой испытанный, храбрый рыцарь, как Чарльз Брендон, и я надеюсь, что сцена на палубе не отпугнет вас. Что же касается этой дамы, то ее мы никак не можем оставить. Не говоря уже о том, что женщина всегда приносит несчастье, из-за нее взбунтуются все мои матросы!

Брендон понял, что их предприятие с позором провалилось. Он накинул Мэри на плечи плащ, и они сошли с корабля, провожаемые криками и шутливыми возгласами команды. Что за положение для принцессы крови!

С корабля вся эта история перекинулась в гавань и вскоре стала известна также и в гостинице, куда отправились Брендон и Мэри и куда Бредхерст послал их багаж вместе с честно возвращенной платой за проезд.

Мэри снова оделась в женское платье и позвала к себе в комнату Брендона. Когда он явился, она, заперев дверь, положила ему свою голову на грудь и прошептала:

– Когда мы уезжали с корабля, я думала, что достигла вершины горя и несчастья. Но теперь я нашла, что для меня возможно и еще большее горе, которое я не смогу вынести!

– Что же угнетает тебя? – спросил Брендон.

– О, я подумала о том ненавистном браке и о том, что я потеряю тебя, а затем… я подумала, что и ты… когда-нибудь… можешь назвать своей другую. Я готова умереть от одной мысли об этом, и ты должен поклясться мне…

– Я охотно готов поклясться тебе, что никогда не назову своей другую женщину, – ответил Брендон, обнимая принцессу. – Во всем мире для меня существует только одна.

Мэри стала на цыпочки и протянула Чарльзу губы для поцелуя, сказав:

– Даю тебе то же самое обещание! Как страдал ты, должно быть, при мысли, что я выйду замуж за другого!

Брендон не проронил ни слова о своей уверенности, что теперь ему уже не миновать плахи. Конечно, он мог бы убежать из Англии на судне «Королевский слуга», потому что вскоре после того, как они сошли с корабля, задул ветер, и из окон гостиницы они могли видеть скрывавшиеся вдали паруса. Но Брендон не мог покинуть Мэри в таком положении и твердо решил проводить ее обратно в Лондон.

Глава XVIII. Тауэр

В полночь того же дня гостиницу окружил отряд вооруженных людей, которые арестовали Брендона и отвезли его в Лондон – прямо в Тауэр. Мэри узнала обо всем только на следующее утро, когда ей сообщили о повелении короля вернуться в Гринвич.

Теперь с Брендоном уже не церемонились. Приговор к смертной казни был подписан королем, палач уже точил свой топор, а Мэри даже не подозревала об этом.

Вечером следующего дня, после прибытия принцессы в Гринвич, ее позвали к королю. Генрих сидел с Лонгвилем и некоторыми придворными за карточной игрой. Мэри была встречена пытливыми взорами всех присутствующих. Но здесь она была у себя дома, здесь уже ничей взор не мог смутить ее, а потому, не обращая ни на кого внимания, она прямо направилась к королю.

Генрих избавил ее от труда говорить первой. Он был сильно раздражен и встретил сестру словами:

– Как, бессовестная потаскушка? Ты решаешься, как ни в чем не бывало, показаться мне на глаза?

Мэри была оскорблена в самых светлых чувствах.