В русском жанре. Из жизни читателя

При чтении рассказа Алексея Слаповского «Не сбылась моя мечта», где герой, чтобы построить себе дом, ходит с рюкзаком вечером по городу, собирая и подворовывая кирпичи, которых ему требуется 15 тысяч, на память идёт сказка Джанни Родари «Приключения Чиполлино», где Кум Тыква, также одержимый мечтой о собственном домике, покупает — не собирает! не Россия… по нескольку кирпичей в год.

Но я знаю вовсе не литературный сюжет, когда мой знакомый, человек не бедный, но чрезвычайно бережливый, не только специально делал вечерний обход с рюкзаком, но и прихватывал по дороге в портфель или во что придётся, плохо лежащий кирпич, чтобы сделать пристройку к даче. Расстояния Александр Дюма определяет мерой не длины, но времени: «В двадцать минут Д’Артаньян и его спутник доскакали до указанного места», «через несколько минут они достигли ворот Лондона» и т. д.

* * *

Заменив одну букву, можно достичь неплохого результата: «Всё новое это хорошо забитое старое».

2003

В РУССКОМ ЖАНРЕ — 25

Значительную часть жизни я провёл в среде провинциальных литераторов, тяжёлые знания об этой среде я вынес. Только ведь и столичная писательская «масса» никак не была оплотом нравственности и интеллекта. «Их объединяет не организация и не общая идеология… а нечто более сильное и глубокое — бездарность. К чему удивляться их круговой поруке, их спаянности, их организованности, их настойчивости? Бездарность — великая цепь, великий тайный орден, франкмасонский знак, который они узнают друг на друге моментально и который сближает, как старообрядческое двуперстие — раскольников. Бездарность — огромная сила в нашем мире. Они сильны потому, что едины, а едины из чувства самосохранения, ибо каждый из них в глубине знает, что в одиночку он нуль», (так писал Эм. Казакевич 14.XI.61; цит. по кн.: Огнев В. Амнистия таланту. М.: Слово, 2001. С. 358).

Я уже писал немного о сходстве муз Владимира Набокова и Леонида Леонова, который был нашим рабоче-крестьянским сирином. Мне кажется к тому же, что они оба следили друг за другом и безмерно друг другу завидовали. Ну, Леонов Набокову понятно, а тот-то чему мог завидовать?

Эмиграция куда больше имела понятия о жизни в Совдепии, чем казалось здесь. И положение писателя, у которого в один день (6 мая 1939) может случиться две премьеры двух пьес в МХАТе и Малом театре… не могло не вызывать известных чувств.

Прижизненные собрания сочинений. Внимание кремлёвского горца настолько пристальное, что он лично занимается редактурой нового романа писателя…

Многомиллионные тиражи и гонорары. И всё это при том, что Леонид Леонов не из примитивной литобслуги власти подобно какому-нибудь Леониду Соболеву, но и в самом деле мастер слова, притом мастер до иезуитства изощрённый.

Думаю, что при всех бабочках, Владимиру Набокову не вовсе были безразличны формы литературного успеха, притом соплеменника. Вон с какою яростью, замороженной и оттого ещё более лютой, отзывается он об успехе «Тихого Дона» и «Доктора Живаго» в постскриптуме к русскому изданию «Лолиты».

* * *

Явись Горький даже не на пятьдесят, а на двадцать лет раньше или позже — не проросли бы его необычайные свойства, не сотворилась бы такая судьба.

Почему Горький, разве не так же другие?

Ну конечно, и другие, но не все. Гончаров, явись на двадцать лет раньше или позже — всё Гончаров.

* * *

«Слушая их отборную ругань, можно подумать, что не только у моего возницы, у лошадей и у них самих, но и у воды, у парома и у вёсел есть матери» (Чехов. Из Сибири).

* * *

«Иртыш не шумит и не ревёт, а похоже на то, как будто он стучит у себя на дне по гробам» (Там же).

* * *

В рассказе Чехова «Упразднили!» (1885) «афганец» — ругательство. «Мошенник! Каналья! Повесить тебя мало, анафему! Афганец!»

Именно в этом году управляющий северным Афганистаном и Кабулом эмир Абдур-Рахман напал на русские войска, которые откусили у Афганистана кусок так называемой южной Туркмении.

* * *

«Извозчик <…> с тяжёлой грацией взмахивает кнутом» (Чехов. Тоска).

Не может быть, чтобы до меня никто не выделил этой фразы.

* * *

«Играешь ли ты в шахматы? Я не могу представить себе эту жизнь без шахмат, книг и охоты. Ежели бы ещё война была при этом, тогда бы совсем хорошо. Я очень счастлив, но когда представишь себе твою жизнь, кажется, что самое-то счастье состоит в том, чтоб мне было 19 лет, ехать верхом мимо взвода артиллерии, закуривать папироску, тыкая в пальник, к-ый подаёт № 4 Захарченко какой-нибудь и думать: коли бывсе знали какой я молодец!» (36-летний Толстой 19-летнему шурину Александру Берсу из Ясной Поляны в полк, стоящий в Польше. 28 октября 1864 года).

* * *

«Отцы были русскими, которыми страстно хотелось стать французами; сыновья же были по воспитанию французы, которым страстно хотелось стать русскими» (Ключевский о поколении декабристов и их отцов).

Так ведь это вечный русский маятник.

* * *