В русском жанре. Из жизни читателя

Видимо, наступал день, когда на 301-е представление «Чаек над морем» уже невозможно было продать ни одного билета, и тогда паковались чемоданы. Такая вот страница истории советского театра.

* * *

Когда я ежедневно вижу в телевизоре, как две молодые девки с бессовестными глазами, объявив, что нет на свете ничего важнее мужской силы, дают слово пожилому господину в кресле, со сладкой улыбкою вещающему о том, что и в 70 лет сексуальная жизнь мужчины должна быть полноценной и нельзя «предпочитать Достоевского сексу даже и в 74 года», при этом девки и старичок с особым вкусом то и дело произносят слова «потенция» и «эрекция» (передача затеяна, разумеется, для впаривания каких-то снадобий), я вспоминаю больничную палату, где пожилой дядя Коля, услышав, как кто-то из молодых однопалатников в беседе срифмовал — «так — кутак», сказал:

— И-и, милый — какой там кутак! Мы с бабушкой в него играем: на чью сторону упадёт, тому и за хлебом идти.

2011

В РУССКОМ ЖАНРЕ — 43

Давно не перечитывал «Тараса Бульбу». Повесть как-то зависла в моём непрестанно обновляемом чтением других произведений представлении о Гоголе. Причина, думаю, в том, что самый текст в памяти невольно заслонялся с детства знакомым сюжетом, — вплоть до обронённой люльки. И напрасно не перечитывал. А может быть, и к лучшему — в других произведениях всё реже удаётся неожиданно вздрогнуть от поразительных и потрясающих слов.

Сейчас же я о другом, о чём, конечно же, и до меня писали, — но не могу же я попытаться в связи с этим небольшим наблюдением приблизиться к Эвересту, нет, лучше сказать к Казбеку того, что написано о «Тарасе Бульбе». В первых строках первой главы сказано о сыновьях: «Крепкие здоровые лица их были покрыты первым пухом волос, которых не касалась бритва».

И вот прошла лишь ночь, и наутро собирающиеся с отцом в Сечу бурсаки преобразились — здесь шаровары шириною в Чёрное море, но даже и вот: «Их лица, ещё мало загоревшие, казалось, похорошели и побелели; молодые чёрные усы теперь как-то ярче оттеняли белизну их…».

Гоголь ошибся?

Но Гоголь никогда не ошибался. Он просто вообразил вчерашних бурсаков уже козаками, а уж если шаровары в Чёрное море, так и чёрные усы вмиг вырастут.

Ещё раз прошу извинения за то, что кто-то это уже давно заметил и до меня напечатал.

* * *

Я владею письмом по старой орфографии. Не благодаря филфаку, где был спецкурс старославянского — так тогда переименовали церковно-славянский, и его-то я как раз не знаю. А по той старой, упразднённой в 1918 году орфографии, отмену которой не могли простить большевикам Бунин и Репин. В период увлечения поэзией Серебряного века я переписывал в тетрадки целые сборники стихов, которые удавалось добыть на короткий срок. Помню богатое издание «Будем как солнце» Бальмонта и квадратные, в бумажных обложках сборники Игоря Северянина.

* * *

Бунин в период жизни с Цакни в Одессе не раз жалуется в письмах на живущего в их доме нахального греческого мальчишку Юрия Морфесси — будущего «баяна» кабацко-цыганского репертуара. Вера Николаевна в «Жизни Бунина» пишет, что в эмиграции они встречались. Трудно вообразить эту встречу.

* * *

Журнал «Урал» анонсирует: «В первом номере публикуется роман шестнадцати авторов «Шестнадцать карт» — произведение почти уникальное. Почти — потому что подобный прецедент в отечественной литературе всё же был — опубликованный в 1927 году в «Огоньке» роман «Большие пожары», авторами которого были И. Бабель, А. Грин, М. Зощенко, В. Каверин, Л. Леонов, А. Новиков-Прибой, А. Толстой и другие известные писатели. <… > Григорий Аросев, инициатор сего амбициозного проекта, пишет: «Осмелимся предположить, что роман «Шестнадцать карт» получился не хуже «Пожаров». По меньшей мере, он гораздо складнее, и в нём нет таких смешных несоответствий, какие наблюдаются у старшего брата. Хотя, конечно, авторитет Бабеля, Грина и прочих никто сомнению не подвергает”».

Хорошо. Только уральские коллеги явно не ведают, что прецедент «Больших пожаров» был не раз продолжен.

В 1964 в приложении к «Известиям» «Неделя» был опубликован коллективный роман под названием «Смеётся тот, кто смеётся». Затеял его Валентин Катаев, который и написал первую главу. А вот остальные авторы по порядку: Анатолий Гладилин, Юрий Казаков, Лев Славин, Василий Аксёнов, Илья Зверев, Владимир Войнович, Фазиль Искандер, Георгий Владимов.

А ещё группа фантастов опубликовала в 60-е годы в ленинградском журнале «Костёр» роман-буриме «Летающие кочевники». Тогда первую главу написали братья Стругацкие.