В русском жанре. Из жизни читателя

Ну а бандит, для полноты картины, ещё поёт Вертинского: «В бананово-лимонном Сингапуре».

* * *

«— Вы плачете, Иветта… что ваша песня спета… что это лето где-то унеслось в… — Демичев пел непечатное слово. Он был из Марьиной рощи, а там это всегда любили» (Михаил Анчаров. Золотой дождь).

Но дело в том, что не только марьинорощинский парень вместо «в мечту» употребил весьма неприличное слово, а в том, что на самой известной записи на пластинку знаменитого танго «Магнолия» (не более поздние записи с советских концертов, под рояль, а студийная, эмигрантская, под оркестр, где голос автора ещё звонок) отчётливо произносится то самое неприличное слово на букву «п».

Известный питерский коллекционер Н. Н. Калмыков писал мне об этом: «’’Магнолия” (запись 1929 года — вслушайтесь, эта запись сделана АН на пари с «похабочкой”)».

А была певица в Америке москвичка Юлия Запольская, та и вовсе пела «во мглу».

Впрочем, каждый может сам послушать и решить.

* * *

«… сновидение есть не что иное, как бессонница воображения…» (Вельтман А. Ф. Странник).

В РУССКОМ ЖАНРЕ — 44

«1934 год. Кремлёвский зал. Совещание у товарища Сталина. Какой должна быть социалистическая столица? Архитекторы, строители, выступая перед членами Политбюро, перед правительством, рисовали первые схемы грандиозной перестройки. Было много фантастического. С лёгким сердцем иные предлагали вытянуть город чуть ли не на сто километров, заново создать столицу» (журнал «Огонёк». 1940, № 19).

* * *

Какая-то телемания последних лет — кухни, еда, рецепты. Начинал когда-то Макаревич «Смак», кулинария была там на втором плане, а на первом — беседа, потом пошло-поехало. И чисто рекламные, как у жены Кончаловского, где этикетки крупным планом так и мелькают, и на природе, где два обрюзгших толстяка с плотоядными взорами жарят много мяса на открытом огне, но везде общим для всех рецептов становится непомерное количество специй, а ведущие втолковывают, что в них-то и содержится весь секрет вкуса.

А я вспомнил старика Державина:

Поесть, попить, повеселиться,Без вредных здравию приправ…

* * *

«Для того чтобы получить прозрачную уху, надо произвести оттягивание (осветление) паюсной или зернистой икрой. Для этого 50 г икры растереть в ступке, постепенно добавляя по ложке холодной воды…» (Книга о вкусной и здоровой пище. 1952).

* * *

Смешно, но ещё в 60-е годы в советских магазинах продавались не только водка и портвейны, но и ликёры дореволюционных марок — бенедиктин, шартрез, абрикотин и другие.

* * *

«Теперь вместо “ханемака”, я получил “опель” — машина исправная, мотор новый, но кузов имеет следы пуль и прострелены стёкла, которые, конечно, заменим». (Вс. Иванов жене и детям из Берлина 9 мая 1945 г.). «…“опель” машина хорошая, но маленькая. Вскоре я поехал в одну армию. Там, увидав скромные размеры моей машины (я поехал на чужой, славинской), подарили мне хорошую. Но у меня не было шофёра <…> Генерал, подаривший мне машину, захотел быть любезным до конца, он послал за мною подаренную мне машину вслед за мной. Но на другой день после моего отъезда. Неопытный шофёр, снятый с грузовой, разбил машину и разбился сам. После этого я поехал в армию ген. Цветаева. Там мне подарили “суперопель-6”. Машина очень хорошая, хотя и прошла очень много: 50000 км, но, надо думать, сделает ещё столько же. Таким образом, на моём счету две разбитых машины и две целых, которые стоят в саду под окнами дачи, на которой я живу…» (он же им же оттуда же 23 мая 1945 г.).

* * *

Маршак своим мастерским «Мистером Твистером» породил стихотворный антиамериканский ширпотреб времён холодной войны.

Гуляет по палубеВажный народ.Лениво качаясь,Плывёт пароход.Усталые птицы —За волнами вслед,Как будто им местаВ Америке нет.<…>Тяжёлые волны

Шумят за бортом…За ящики спряталсяМаленький Том.<…>Шумит за бортомГолубой океан…По трапу идётГосподин капитан.Губами сигаруШвыряет во ртуИ видит,Что «чёрный»Стоит на борту.

— Убрать, чтоб не виделЦветного щенка! —И нервноПодрагивает щека.<…>Вдруг Том покачнулсяИ — вниз головой.И, даже не вскрикнув,Пропал под водой.Исай Тобольский. О мальчике Томе (Саратов, 1950)

* * *

Спустя восемь лет появился, в общем-то антиамериканский, но очень приличный фильм по рассказу привечаемого тогда в СССР английского писателя Джеймса Олдриджа «Последний дюйм». Не уверен, что сейчас сумеют снять такое классное, пусть и идеологически заказное, кино, с такими планами, пейзажами, музыкой, актёрской игрой и без клюквы.

Что же, «оттепель» не прошла даром?