В самое сердце

Через час меня уже вертолетом доставили в другую больницу. Я подозревала, что это хоспис, судя по скудной обстановке и обшарпанным стенам. Я надеялась, что теперь меня оставят в покое и дадут спокойно умереть, но капельницы и аппараты были при мне. На мой вопрос доктор недоуменно поднял бровь, заявив, что они будут оказывать ту помощь, которая мне положена по государственной поддержке.

– Не хотите химию, напишете отказ, а пневмонию мы обязаны долечить. – безапелляционно заявил пожилой врач. Мне оставалось только смириться с моей новой судьбой, точнее, ее отсутствием. И надеяться на то, что Габриэль сдержит свое обещание, и может мне уйти без боли.

– Где я? – спросила я, глядя на мрачный пейзаж за окном. Помойка, разбросанные пакеты с мусором, какие-то странные постройки.

– В Бруклине. Это хоспис, дорогуша.

– Спасибо, я поняла. – сглотнув ответила я. Мужчина поправил очки, пристально рассматривая мое лицо.

– Могли бы побороться. Годы-то еще какие?

– У меня рецидив. Я все равно не выживу. И у меня нет денег.

– И документов.

– Что? – удивленно вскинула глаза. Неужели снова безымянная?

– Вас доставили без документов. И на территории дежурят люди, которые по всей видимости или охраняют вас, или держат в плену.

Я промолчала, задумчиво продолжая лицезреть отвратительный вид из окна. Габриэль поместил меня сюда анонимно. Значит, он боится, что меня будут искать…. Наивный. Кому я нужна? Глупая больная дура.

Глава 4

«– Чувствую запах дождя в воздухе, и когда только я научилась этому… – И что же нам делать с мгновением, в котором только ты и я…

– А как же любовь… – Самая страшная ночь в году, и только одна мысль преследует меня, что мы могли никогда не встретиться…»

К/ф «Осень в Нью-Йорке».

Майкл

Стив молчал. Он смотрел на меня с сожалением. Я ненавидел жалость. Жалость хуже всех остальных чувств. Она унизительна.

– Неужели нет никаких следов? Совсем никаких… – бормотал я, меряя шагами вестибюль больницы. Мы вызвали полицию и заявили о похищении человека, но я прекрасно знал, что они ничего не найдут. Никто не найдет Дашу, если об этом позаботился Ронски. – Меня не было три часа. Черт, я должен был спать в коридоре или оставить охрану. Я не подумал, что ей может что-то угрожать, кроме болезни.

– Ты не виноват. Уверен, что Габриэль действовал не в одиночку, и ты бы его не остановил.

– Я должен позвонить ему, – твёрдо произношу, решительно глядя на Стива. – Я приму любые его условия. Мне нужна Даша.

– Ты понимаешь, что он может попросить? – осторожно спрашивает Морган. Я потерянно качаю головой.

– Скажи, что мы можем обойти его, или убрать, но при этом забрать Дашу, я лично задушу его.

– Я уже говорил, что у него серьезные связи, на которые нам нечего противопоставить. Над не добраться до Ронски. Он удачно женился.

– Бл*дь, – ругаюсь я, сжимая кулаки. Шатаясь, как пьяный, выхожу на улицу, встаю возле урны и начинаю курить.

– Майкл, – рука Стивена ложится мне на плечо, а я воспаленным взглядом смотрю на историю болезни, которую сжимаю в руках.

– Они не забрали ее выписку, – хрипло шепчу я. – Никто не собирается лечить Дашу. Я не могу бросить ее. Не имею права.

– Ронски может запросить слишком высокую цену, – осторожно говорит Стив. – Не спеши. Подумай. Это просто женщина, которая, напомню, пыталась тебя убить, выдавала себя за другую, втерлась тебе в доверие, пребывая в сговоре с твоим основным конкурентом.

– И что? Я должен оставить ее умирать? – яростно спрашиваю я. Никогда я еще не был так взбешен. Я нахожусь на грани безумия третьи сутки. С тех пор, как пропала Даша. Я дежурю в больнице, надеясь, сам не знаю на что. Десятки детективов рыщут по городу в поисках Даши. И ничего. Ни одной зацепки.

– Возможно, Ронски позаботится о ней, иначе зачем ему было увозить ее?

– Она – свидетель, а еще способ насолить мне. И он не станет оплачивать ее лечение. Только не Габриэль.

– Но однажды он это уже сделал. Послушай, тебе нужно пойти на работу, отвлечься, Майкл. Все разваливается без тебя.

– Ты издеваешься? – ору я на друга. – Ты бы мог работать, окажись Рейна на месте Даши.

– Даша не твоя жена и не мать твоих детей.

– Но могла бы стать.

Стив потрясенно смотрит на меня.

– Ты готов променять все, потерять дело всей своей жизни ради женщины, которая все равно не выживет? Ты сумасшедший?

– Я ее люблю, – упрямо говорю я, словно это что-то объясняет. Для меня – да, но вот для других…. И есть ли мне дело до других. То, что я испытываю, рвет сердце и душу на лоскутки. Моя зависимость обрела имя и лицо.

– А она тебя?

– Мне плевать.

– Хочешь увидеть, как она медленно умирает на твоих глазах?