В самое сердце

Она любила боль. Наверно, потому что не знала, что бывает иначе, а я не смог достучаться. Более того, она будила во мне первобытные инстинкты, грубого самца, который не меньше ее наслаждался своей властью над хрупким телом.

– Выпьем? – спросила она, направляясь к бару, и уже тянулась за бокалами.

– Нет, – тихо, но уверенно ответил я, прижимаясь к ней сзади. Она уперлась ладонями в столешницу.

– Уфф, – выдохнула она нервно. – Кто у нас такой возбужденный.

– Я, – судорожный выдох, ладони двинулись по ее бедрам, поднимая вверх юбку. Именно об этом я мечтал весь день. Член болезненно требовал свободы, я застонал сквозь стиснутые зубы, прижимаясь к аппетитной попке, которая на ощупь оказалась еще крепче, чем я думал. Скользнул руками по талии, огладил спину, снимая лифчик, потом майку, сжимая ладонями упругие полушария. Лаская большими пальцами твердые вершинки. Я знал, что ее заводят совсем другие ласки, но уже забыл, как это… Разучился.

– Помоги мне, – хрипло попросил я, целуя ее шею, потом плечо. Я хотел видеть ее глаза, чтобы точно понимать, что она хочет и как.... Но Лил восприняла мой вопрос иначе.

– Ты не в состоянии расстегнуть ширинку? – ехидно спросила она. Ее голос прозвучал странно. А потом она сама прижалась к моему паху, потерлась о него, как голодная кошка. Я снова сжал ее грудь, щекоча соски. Ее голова откинулась мне на плечо, и она часто и глубоко задышала. Я растерялся, ничего не понимая. Нет, в другой ситуации и с другой женщиной вопросов бы не возникло, но со мной была Лил.... И это все меняло.

– Лил… Лейла? – срывающимся шепотом спросил я, расстегивая ширинку. Просто не смог больше терпеть трение ткани о возбужденную плоть.

– Господи, ты можешь помолчать и просто трахнуть меня? – раздраженно проговорила Лил, поворачиваясь в моих руках. На моем лице застыло дикое желание и изумление. Помолчать? Это она просит, чтобы я молчал? Просто трахнуть? Вот просто, совсем без всего… хм, сопутствующего, вроде порки и связывания? А потом эта бестия совершила нечто из ряда вон.... Запрыгнула на стойку бара, удобно устраиваясь на ней и раздвигая ноги. Поза говорила сама за себя, и мне безумно хотелось воспользоваться приглашением, но что-то в ее глазах заставляло насторожиться. Она словно боялась чего-то или стеснялась. Поспешные ломаные движения только выдавали ее неуверенность. Мои джинсы сползли вниз по ногам, и я не мог не заметить, что странная соблазнительница упорно не смотрит туда.

– Ты не хочешь, – осенило меня. Я смотрел на ее подрагивающие губы и красивую грудь с вопреки моему предположению твердыми сосками. Эта чертова юбка на талии сводила меня с ума.

– Что? – она распахнула глаза, встретив мой взгляд. Только сейчас я заметил, что ее щеки и плечи неестественно розовые. Неужели это смущение? После всего, что она пережила? После того, как ходила тут с голой задницей передо мной и моими охранниками? После всего, что у нас было в прошлом. Неужели только бравада? Провокация. Нападение – лучшая защита. Да, так и было. Она заставляла меня обороняться, и совсем не ожидала, что я соглашусь остаться. И теперь не знает, как себя вести. Как и я. Лишилась ли она напрочь сексуального влечения после всего случившегося с ней? И если да, то смогу ли я смириться и просто уйти? Или позволю быть себе мудаком, который эгоистично поимеет девушку, которая хлебнула в жизни столько дерьма, что .... Черт, я даже не в состоянии закончить мысль. Ее распахнутые глаза сверкают, как драгоценные камни, и я опускаю взгляд на судорожно вздымающуюся грудь. Идеально. У нее просто офигенное тело. Если я не трахну ее, то умру.

Она снова все решила за меня. Схватив за футболку, резко рванула к себе, обвивая своими длинными сильными ногами и, святые угодники, целуя меня! В губы! Я точно помнил, что она никогда не делала этого сама, по доброй воле. Минет, пожалуйста, но не поцелуи в губы. Как в гребаной "красотке". Я даже пытался поспорить, на что Лил отвечала, что у нее стойкая реакция на поцелуй – полная потеря влечения.

Но сейчас я не задаю вопросов, не анализирую, а просто ласкаю ее язык своим, упиваясь теплотой и мягкостью ее рта. Она пахнет изумительно и волнующе, и я просто схожу с ума, прижимаясь к ней всем телом, и в особенности самой болезненной частью своего тела. Самой нуждающейся в ней. Она сладкая и податливая. Гибкая.... Я столько всего хочу сделать с ней. Прямо сейчас на этой столешнице. Нетерпеливо сдергиваю ее трусики, нечаянно порвав, не рассчитав силу. Шепчу какую-то чушь, вроде извинений и обещаний, что все будет чуть позже, сам не понимая, что имею в виду.