В самое сердце

– Не могу поверить, у тебя опять стоит, – она качает головой. – Ты точно извращенец, Гетти. Вы, бл…, сто процентов родственники с Аланом. Твоя жена, вообще, ходить может?

– Ты злишься? По-моему, это должно льстить, – я сажусь за стол, наблюдая, как она ставит тарелки и накладывает яичницу.

– Что льстить? Твой неуемный сексуальный аппетит? – достает кружки и наливает кофе из аппарата. – Должна тебя расстроить, женщине совсем не нужно, чтобы ее имели всю ночь. Достаточно одного акта, одного полноценного, удачно закончившегося акта. У нас их было три. И у меня реально там болит. Если ты попробуешь подкатить снова, это будет, бл*дь, последним сексом между нами!

– Мне нравится, как ты ругаешься. Я становлюсь еще тверже, – я смеюсь, а она режет хлеб и колбасу. Ее щеки алеют. Я протягиваю руку, гладя ее задницу. Она фыркает и садится напротив. Ее взгляд изучает мое лицо пристально и настороженно. Лил словно огорчена или расстроена чем-то.

– Тебе кажется, что я постарел? – предположил я. Пять лет здорово изменили меня. Много работы, сплошной стресс....

– Нет, мне кажется несправедливым то, что ты так хорош внешне. Такое несовпадение, – она впивается зубами в кусок хлеба. Я хмурю брови и злюсь. Какого хера она имеет в виду?

– В тебе совершенно не чувствуется русских корней, – поясняет Лил. – Как и американских. Когда мне сказали, что я должна ублажать американца, я представляла тощего, бледного, прозрачного ботана с бесцветными глазами. Обязательно тупого, с плохой потенцией. А получила озабоченного красавца-мачо, похожего на Энрике Иглесиаса.

– Ты расстроена? – удивился я, не забывая орудовать вилкой. Забавно было наблюдать, как Лили набивает рот. Она явно не заботится о лишних килограммах. – Кстати, у нас в роду были и итальянцы, и мексиканцы.

– Мне было бы проще, не будь ты… – она обвела меня взглядом. – Таким похожим на суперзвезду. Я была совсем девчонкой, Майкл. Ты же не мог не понимать, что я тогда чувствовала.

– Ты никогда не говорила, – я перестаю жевать. От ее откровений у меня начинает болеть в области сердца. Когда в гневе Лили говорила, что я был просто работой, я рассердился, а потом успокоился. Мне не хотелось думать, что я разбил ей сердце. Или все-таки разбил?

– Я тебя любила.

Я затаил дыхание. Ну, вот. Теперь она это сказала. Что я должен ответить? Мне жаль? Извини?

– А потом Алан забрал меня. Он сказал, что ты устал от меня, что ты отдал меня, – она берет кружку и пьет свой кофе. На ее лице нет никаких чувств.

– Ты спросишь, зачем я говорю все это? – она пожимает плечами. – Мне нужно, чтобы ты понимал, почему тогда я стреляла. Не только из-за сестры. Не только из-за того, что два года была секс рабыней твоего дяди. Я ему отомстила, но мне не стало легче. И когда выстрелила в тебя, тоже не стало....

– Что я могу сделать для тебя? – тихо спрашиваю я.

– Когда мы трахались сегодня, мне стало легче, – она снова взялась за бутерброд. Ее слова и поведение не совпадали. Я совсем запутался. – И я подумала. А что, если это все, чего я добивалась. Все, чего хотела? Просто тебя. Быть с тобой. Под тобой. Неужели я такая же извращенка?

Я не знал, что ответить. Она, о чем, вообще? Быть со мной? Я не могу быть с Лили. Я женат. Я люблю свою жену, хотя кого я обманываю. Я не думаю о ней, когда смотрю на Лил. Я, вообще, перестаю думать. У меня никогда такого не было. Ни с кем. Даже с Лил не было. Той Лил, которой она была пять лет назад. Означает ли это хоть что-то?

– Ты не извращенка, малышка. Раньше была чуток, а сейчас – точно нет, – я решил перевести все в шутку. Она приняла правила. Губы дрогнули в улыбке. – Но я бы с удовольствием привязал тебя к кровати и выпорол твою сладкую задницу за то, что она снилась мне целую неделю.

– Тебя это заводит?

– Что именно?

– Связывание, жесткий секс. Ты хочешь, чтобы я была такой, как пять лет назад?

– Я не хочу причинять тебе боль, – я задумался лишь на мгновение. На самом деле. Мне нравилось многое из наших старых игр. Честно говоря – не нравился только шарф на шее. Ничего не имею против повязки на глаза и связанные запястья в качестве пикантного дополнения к сексу.

– И порка? Ты только что говорил, что выпорол бы меня, – она смотрит настороженно и с любопытством. Странный коктейль. Я неуверенно киваю, а она хмурится. – Извини, но должна разочаровать. Я больше этим не увлекаюсь.

– Я только рад, если это правда, – немного лукавства не помешает. Я знаю, что Лил тоже не до конца откровенна. Она может и обрела способность ловить кайф от обычного ванильного секса, не хочу даже думать под кем, но никогда не поверю, что можно так просто вылечится от мазохизма, берущего истоки в детстве.

– Пойдем в постель, – произношу я, когда последний глоток кофе, оказывается у меня в желудке. Я протягиваю руку, но она колеблется.

– Надеюсь, ты не собираешься…

– Собираюсь. Еще как собираюсь, – ухмыляюсь я, чувствуя, как улыбка растягивает мои губы.