В сердце тьмы

Вытянул перед собой руку и некоторое время всматривался в нее, бурча себе под нос. Ничего не происходило. Опускались мрачные синие сумерки. Шумел водопад. Где-то наверху раздался писклявый крик охотящегося сокола.

Вуко повернул руку в сторону огня.

— Абракадабра, — заявил мрачно и сильнее закутался в плащ. — Jebem to, piczku materinu!

Вместе с сумерками пришел туман. Молниеносно и странно, будто выползая со дна котловины, разошелся клубами вокруг менгиров. Бигфут, сидевший между столпами, внезапно сжался и утонул в его клубах, остались видны только желтовато горящие глаза. Создание издало протяжный писклявый рык. Ему ответил другой звук. Басовитое гудение, доносившееся словно из-под земли. Глубокое, почти инфразвук, на границе слышимости.

Драккайнен бдительно выпрямился и придвинул ладонь к рукояти меча. Потянул носом. Туман пахнул странной гарью и вел себя иначе, чем тот, холодный, с которым ему приходилось иметь дело раньше. Мрачное бурчание отдавалось где-то в черепе и брюхе.

— Это не тот туман, — обронила Цифраль. — Это что-то другое.

— Вижу, — проворчал он.

— Звук доносится изнутри горы, — сказала она с явным испугом. — Из самой середины.

— Слышу, — ответил Вуко и чуть изменил позу, выдвинув клинок из ножен на лишний сантиметр.

Что-то коротко вспыхнуло — ярко, словно магнезия. Выстрелило где-то внутри тумана, а потом снова, между менгирами, затем — совсем рядом с ним. Недалеко. Самое большее, метрах в десяти. Бурчание смолкло.

Там, где рассеивались клубы дыма, внезапно возникло чудовище. С ощеренной зубастой пастью и сучковатыми оленьими рогами, бесформенное и покрытое шерстью.

И только через мгновение стало ясно, что это человек.

Невысокий, худощавый, укрытый длинной шубой, в высоких косматых сапогах, что напоминали меховые валки. И в странном шлеме, украшенном рогами. Передняя часть шлема и пространство вокруг лица щетинилось волчьими клыками. Казалось, пришелец выглядывал из волчьей пасти.

Он вытянул в сторону Драккайнена крючковатую палицу, украшенную шипами и увенчанную высохшей рукой трупа: с торчащим пальцем, целившимся прямо в лицо разведчика.

— Прочь, глупец! — воскликнул он. — Боги молчат! Мир заканчивается! Ступай и спрячься, прежде чем змей поглотит солнце! Близится час огня! Боги встают друг против друга! Ты хочешь их пробудить? Ты правда хочешь, чтобы они взглянули на тебя? Ты полагаешь, я займусь твоими больными коровами или беременной дочкой, когда боги готовятся к битве? Ступай прочь, прежде чем они действительно проснутся, глупец!

Под ногами пришлеца то и дело вспыхивало зеленоватое яркое пламя, а в воздух поднимались клубы седого густого дыма.

— Хватило бы сказать «закрыто», — произнес Драккайнен, который уже некоторое время мысленно боролся со словарем. Но когда начал говорить, пошло само собой. — И тыкай в меня чем-то другим, ладно? Можешь одолжить котелок и немного соли?

— Кто ты такой, глупец? — спросил несколько оторопевший пришелец в рогатом шлеме. — Кто ты такой, чтобы прийти в мою келью под Стонущей горой с пустыми руками, но при этом насмехаясь и шутя?

— Бондсвиф Оба Медведя, как полагаю? — спросил Драккайнен. Направленный ему в лицо жезл чуть опустился. — Я прибыл издалека. Мне было сказано, что ты — сильнейший из Песняров… Песенников, и что можешь научить меня песням богов.

Маг фыркнул смехом и взглянул на разведчика, словно на огрызок.

— Ты? Это должен быть ты? Ступай отсюда, глупец! Ты слишком стар. Уходи. Урочище тебя заберет.

Махнул жезлом куда-то к северу.

— Оттуда, из Земли Огня, Земли Соленой Воды и Земли Лошадей приходят ко мне люди и просят помочь! Порой рождаются странные дети, и тогда их приводят сюда. Таких, кто рождается с песнями богов в руках. Таких, что уже в колыбели подчиняют животных взглядом, а едва начиная ходить, умеют отвести полет копья. Но их я тоже отправляю прочь. Уже много лет я не видел никого, кто сумел бы удержать в узде песнь богов. И ты думаешь, что сумеешь это сделать? Ты? А что ты сможешь? Ты Деющий?

— Возможно, — ответил Драккайнен. — Я происхожу издалека. Среди моего рода есть множество Деющих. Я видел Хатрун Пламень Людей, это она приказала прийти к тебе.

— А-а-а… Ты из тех, что видят богов? Такие тоже приходят. В последнее время все чаще. Если у тебя есть серебро, я дам тебе трав. Пей их по утрам и на закате и много спи. Тогда боги не вернутся. А меч этот лучше отнести в какой-нибудь лесной храм.

— Мне твоих трав не нужно, — заявил Драккайнен устало. — Зато я дам тебе два золотых. Если научишь меня тому, что тебе известно о песнях богов. Если силы Деющих во мне нет, все равно ничего не получится, а ты не будешь в убытке.

— Беги отсюда, глупец! — рявкнул Оба Медведя. — Ты не знаешь, о чем говоришь. Это не игра на дудочке! Одна ошибка тут стоит смерти! Страшной смерти! Пробужденные услышат твой запах, парень, и отправятся следом, куда бы ты ни пошел.

— Два золотых, старик.

Бондсвиф внезапно развернулся и ушел. Не говоря ни слова, без предупреждения. Драккайнен потыкал палочкой в углях.