В шаге от краха

— Благодарствую, господин министр. Всё исполню, всё сделаю! Ни копеечки не утаю.

— Прекрасно! — кивнул Керенский. — Если вам нужна будет охрана, то я её обеспечу. Все деньги от продажи царских запасов вы перечислите на счёт в банке, который я укажу. Часть из них вручите лично мне. Эти деньги пойдут на благо революции и на поддержку милиции. Ваши комиссионные составят ровно десять процентов. Это более, чем достаточно, не правда ли?

— А как же, как же, всё по-честному, — купец согласно покивал головой.

«Явно недавно выбился в люди, ещё не облагородился», — подумал про него Керенский и продолжил.

— Обычное вино продадите через свои лавки, деньги также перечислите, комиссионные те же. Одна выгода, не так ли?

— Так, так, ваша правда, господин министр, — согласился купец.

— Реквизиты денежных счетов и остальные бумаги, такие, как разрешение на торговлю царским вином и другими винами получите у моего секретаря. С этим вопросов нет? Вам всё ясно?

— Всё, как есть, понятно.

— Прекрасно, тогда у меня остался ещё один вопрос. Мне нужен журналист, остро нуждающийся в деньгах. Вы знаете подходящего? Вы же рекламу даёте своих лавок через газеты?

— А то, как же, конечно, реклама нужна, — кивнул Растратов. — А и есть такой бумагомаратель. Зовут его Апоксин Модест. Мелкий корреспондент, я всегда через него объявления делаю. Он и не богат, и не кичлив, за любую работу берётся. Детишек трое, всех кормить надо, а денег-то и нет.

— Мм, хорошо, где его можно найти?

— Так он сейчас возле моей лавки и трётся. Позвать его к вам?

— Да, пришлёте его ко мне и желательно сегодня. Скажите ему, что есть для него непыльная и высокооплачиваемая работа, заодно и покровительство будет. Понятно вам?

— А то, как же, как есть, понятно. Сделаем-с.

— Хорошо, я жду его сегодня в пять вечера. Пусть возьмёт с собой свои работы, в качестве доказательства умений и желания получать деньги.

— Всенепременно, всенепременно сообщу ему об этом. Ох, уж он обрадуется, уж обрадуется.

— Прекрасно! Вы свободны и я жду от вас бумаги с описью царских вин, условиями проведения аукциона, а также места и время его проведения. Не забудьте дать хорошую рекламу, ну и так далее. Если всё пойдёт хорошо, то вам достанутся деньги и слава, а если вы попробуете утаить деньги, то тюрьма и конфискация имущества.

— А! Эээ! Я понял, всё будет сделано. Не сомневайтесь!

— А я и не сомневаюсь. Революция не прощает ошибок.

Купец ничего не ответил, а стал быстро пятиться мелкими шажками и, открыв дверь, чуть ли не задом скрылся за ней, вскоре совсем исчезнув из поля зрения Керенского.

День неспешно шёл своим чередом. Звонки шли за звонками, бумаги за бумагами, совещание за совещанием. Ровно без пяти минут пять в дверь постучали, и Вова Сомов сообщил, что прибыл некий господин корреспондент по имени Модест Апоксин.

— Да, зови, я его жду.

Через минуту, робко комкая и прижимая к груди старый «котелок», в кабинет пожаловал некий мужичонка неопределённого возраста. Худой и нескладный, с большими глазами навыкат, он время от времени касался рукой жидкого пробора на голове, словно черпая в нём свои силы.

— Эээ, господин министр, — жалко проблеял он.

— Товарищ министр, — тут же поправил его Керенский.

— Да, да. Простите меня, я по старой привычке.

— Угу. Старое вышло вон, товарищ, и теперь нас ждёт впереди только новое.

— Да, да, конечно, конечно, я с вами полностью согласен, я с…

— Вы знаете, зачем я вас вызвал к себе? — перебил его Керенский.

— Да-да, мне говорил Филимон. Вы хотите предложить мне работу.

— Всё так, товарищ Апоксин. Вам предлагается великая честь создать абсолютно новую бульварную газету. Она будет, правда, мала и неказиста. Но, как и всякая правда, большой она быть не может. Вы готовы стать её главным редактором и по совместительству корреспондентом?

— Я? Я?

— Вы! Вы! — Керенского уже стала раздражать манера этого человека постоянно повторять слова.

— Как я могу отказаться от такого? Да я ни в жизнь. Да я ни в жизнь.

— Хватит! Говорите слова по одному разу.

— Простите, прост… — осёкся на втором слове Апоксин.

— Вот-вот! Вы меня радуете своим пониманием. Ну, что же, раз вы поддаётесь дресс… пониманию, мы с вами сработаемся. А пока, для начала, — и Керенский, подойдя к столу, вытащил из его ящика пачку сторублёвых купюр и протянул Апоксину. — Это вам на текущие расходы и зарплату. Печататься будете в типографии Борозина. И, кстати, я говорил торговцу вином, чтобы он вас предупредил о том, что я вас жду с доказательствами вашего профессионализма.

— Да, да. Конечно, вот я принёс с собой.

И на свет божий был явлен кусок газеты, потом ещё один и ещё. Таких газетных клочков и вырезок набралось десятка с три. Большинство из них были посвящены весьма незначительным фактам повседневной жизни, а также достаточно топорной рекламе, автором которой, без сомнения, и был данный субъект.