Читаем В скрещенье лучей. Очерки французской поэзии XIX–XX веков полностью

Однако то, что для французских певцов городской цивилизации в XIX в., в том числе и для Бодлера, было печальным, но неистребимым убожеством, где бьется и гибнет белоснежная чистота, где гордые лебединые крылья за брызганы жижей зловонных луж, – по Элюару, вовсе не неизбывно. И он не только замечает в глазах обитателей этих сырых и темных домов огоньки душевной несломленности, он не сомневается, что всем на свете ветхим развалюхам не миновать рано или поздно быть стертыми с лица земли, уступив место добротным просторным постройкам.

Никогда раньше, даже в самые светлые минуты, лирика Элюара не проникалась столь твердой верой в преодолимость преград, заслоняющих доступ к простой и огромной радости – радости добиваться счастья для всех. В горе нет ничего безысходного, человек – не былинка, подвластная слепому року, но «строитель света», своим каждодневным трудом покоряющий недобрую судьбу:

Надо верить, верить и знать,Что в твоей, человечьей, властиБыть свободным и лучше стать,Чем сулила судьба или счастье.«Моим товарищам печатникам».Перевод С. Маршака

Впрочем, прометеевский пафос позднего Элюара даже не столько в подобных прямых заявлениях – они не так уж часты, сколько в самом строе его лирики, во всей ее словесно-стиховой ткани. Заново возникшие задачи требуют подобающего оснащения. Элюар не может вполне довольствоваться прежним письмом, приспособленным для намекающей под сказки, для остраненной передачи ландшафта одной мятущейся и грезящей души в мгновенных озарениях, но не очень пригодным в качестве инструмента познания и возможной перестройки действительной жизни.

Образы у позднего Элюара сохраняют, а порой и увеличивают свою взрывную силу. Только он теперь не столько грезящий наяву волшебник, сколько пытливый изыскатель: под корой застывшего в мертвенном покое он обнаруживает скрытое от невооруженных глаз движение, просвечивает и делает доступным всем то, что открылось его пристальному взгляду. Творец призван прежде всего «разрушать тайны», даже если это собственные радостные миражи застилают ему взор. Он «не баюкает, а пробуждает», им владеет «воля ясно видеть», постичь и запечатлеть жизнь в ее истинности, добро и зло такими, каковы они на самом деле. «И я научился теперь петь правду», – гордо заверяет сам Элюар.

Под занавес «Непрерывной поэзии, I» развертывается пророческое видение, схожее с теми, что изобиловали у Элюара и прежде. Здесь метафоры, создающие всю картину, – тоже богатырская игра раскованного вымысла. И вместе с тем они – предсказание, опирающееся на то, что Элюар, по его убеждению, уже знает о всемогуществе человеческих рук и ума:

Стремительно наступаетЗавоеванная свободаСвобода майский листРаскаленный добелаИ огонь в облаках
И огонь в птицахИ огонь в погребахИ люди снаружиИ люди повсюдуЗаполнившие все пространствоСокрушающие стеныДелящие между собой хлебСнимающие одежды с солнца
Целующие друг друга в лобОдевающие буриЦелующие друг другу рукиЗаставляющие зацвести во плотиВремя и пространствоВзламывают запорыИ наполняют воздухом грудиЗрачки расширяются
Открываются тайникиБедность смеется до слезНад своими смешными печалямиВ полночь зреют плодыВ полдень луна созревает.

Ошеломляющие прозрения этого пророчества (люди, снимающие одежды с солнца, чтобы ничто не загораживало от них тепло и свет, и обуздывающие стихии, набрасывая на них платье; природа, «прирученная» настолько, что и ночью наливаются плоды, а днем восходит полный месяц и т. п.) – не озарения наугад. Суть и вложенная в них сверхзадача не в том, чтобы пренебречь физической природой вещей, как это бывало у Элюара прежде, а в том, чтобы поставить себе на службу материально-природное бытие, учитывая его собственный скрытый закон, сделать послушным, «очеловеченным»[82]. Пространство и время – а вместе с ними движение, причинность – возвращаются в лирическую вселенную Элю ара[83]. Но уже не как разные обличья изначально враждебной, все и вся сковывающей судьбы, а как принципы саморазвития жизни, как судьба в ее становлении, которое работает на человека и которым он в силах овладеть[84].

Перейти на страницу:

Похожие книги

Английский язык с Р. Э. Говардом
Английский язык с Р. Э. Говардом

В книге предлагается произведения Роберта Е. Говарда, адаптированные (без упрощения текста оригинала) по методу Ильи Франка. Уникальность метода заключается в том, что запоминание слов и выражений происходит за счет их повторяемости, без заучивания и необходимости использовать словарь. Пособие способствует эффективному освоению языка, может служить дополнением к учебной программе. Предназначено для студентов, для изучающих английский язык самостоятельно, а также для всех интересующихся английской культурой.\"Метод чтения Ильи Франка\"Повести:Jewels of Gwahlur (Сокровища Гвалура)The Devil In Iron (Железный демон)Rogues In The House (Негодяи в доме)The Tower Of The Elephant (Башня Слона)

Илья Михайлович Франк , Илья Франк , Олег Дьяконов , Роберт Говард , Роберт Ирвин Говард

Фантастика / Языкознание, иностранные языки / Фэнтези / Языкознание / Образование и наука
Происхождение русско-украинского двуязычия в Украине
Происхождение русско-украинского двуязычия в Украине

«Украинский язык — один из древнейших языков мира… Есть все основания полагать, что уже в начале нашего летосчисления он был межплеменным языком» («Украинский язык для начинающих». Киев, 1992).«Таким образом, у нас есть основания считать, что Овидий писал стихи на древнем украинском языке» (Э. Гнаткевич «От Геродота до Фотия». Вечерний Киев, 26.01.93).«Украинская мифология — наидревнейшая в мире. Она стала основой всех индоевропейских мифологий точно так же, как древний украинский язык — санскрит — стал праматерью всех индоевропейских языков» (С. Плачинда «Словарь древнеукраинской мифологии». Киев, 1993).«В основе санскрита лежит какой-то загадочный язык «сансар», занесенный на нашу планету с Венеры. Не об украинском ли языке идет речь?» (А. Братко-Кутынский «Феномен Украины». Вечерний Киев, 27.06.95).Смешно? Нет — горько сознавать, что вот таким «исследованиям» придаётся государственная поддержка украинских властей. Есть, разумеется, на Украине и серьезные филологические работы. Но, как мы увидим далее, они по своей сути мало чем отличаются от утверждений вышеприведенных авторов, так как основаны на абсолютно бездоказательном утверждении о широком распространении украинского языка уже во времена Киевской Руси.

Анатолий Железный , Анатолий Иванович Железный

Языкознание / Образование и наука / Языкознание, иностранные языки
Республика словесности: Франция в мировой интеллектуальной культуре
Республика словесности: Франция в мировой интеллектуальной культуре

Франция привыкла считать себя интеллектуальным центром мира, местом, где культивируются универсальные ценности разума. Сегодня это представление переживает кризис, и в разных странах появляется все больше публикаций, где исследуются границы, истоки и перспективы французской интеллектуальной культуры, ее место в многообразной мировой культуре мысли и словесного творчества. Настоящая книга составлена из работ такого рода, освещающих статус французского языка в культуре, международную судьбу так называемой «новой французской теории», связь интеллектуальной жизни с политикой, фигуру «интеллектуала» как проводника ценностей разума в повседневном общественном быту. В книгу также включены материалы российско-французского коллоквиума о Морисе Бланшо — выдающемся представителе французской литературы и интеллектуальной культуры XX века, и библиографический указатель «Французская гуманитарная мысль в русских переводах, 1995–2004 гг.».Для специалистов по культурологии, философии, теории и истории литературы.

Антуан Компаньон , Михаил Ямпольский , Сергей Зенкин , Сергей Леонидович Фокин , Франсуа Кюссе

Культурология / Литературоведение / Философия / Языкознание / Образование и наука