В смертельной опасности

Подмигнув Ксюше, Вадим запихнул вареник в рот и стал жевать. Вкуса он не чувствовал.

— Я пришлю за вами машину, — сказал мужчина. — Назовите адрес.

— Я сейчас не помню. Пришлю эсэмэской.

— Понимаю. Не хотите беспокоить свою спутницу?

Вадим стал есть второй вареник.

— Что-то в этом роде, — сказал он.

— Разумно. Ну, сами придумайте что-нибудь. Только не тяните. Девочка очень переживает. Да и родители ваши беспокоятся. Всем страшно и некомфортно.

— Я понял, — сказал Вадим. — Адрес сейчас вышлю. Мы выйдем через… — Он вопросительно посмотрел на Ксюшу. — За полчаса управишься?

— Я хотела голову помыть, — сказала она. — А в чем дело?

Вадим успокаивающе поднял руку и сказал в трубку:

— Мы в Шиплянске. Вы через сколько сможете подъехать?

— Шиплянск, Шиплянск… Так, нашел. Рукой подать. Машина будет в течение часа.

— Тогда наберете. Мы будем готовы.

— Адресок не забудьте сбросить.

— Не забуду.

Положив мобильник рядом, Вадим принялся жевать резиновый вареник.

— Вкусно? — спросила Ксюша, устроившаяся напротив.

— М-м! — Он восторженно закатил глаза.

— Кто звонил?

Вадим с трудом проглотил пережеванное.

— Еще один сослуживец. Полковник Кириленко. Нас временно спрячут на военном аэродроме.

— Зачем? — удивилась Ксюша.

— Аэродром охраняется, — пояснил Вадим. — Туда ни одна собака не сунется. Там мы будем в полной безопасности.

— Это ты хорошо придумал.

— А то!

Вадим положил вилку и встал.

— Может, добавки? — спросила Ксюша.

— Нет, некогда. Отправлю адрес и будем собираться. Кириленко не любит, когда опаздывают.

— Значит, я не успею голову помыть?

Судя по тону, Ксюша огорчилась. Если бы она знала, что ждет ее впереди, то не стала бы расстраиваться из-за подобных пустяков.

4

Их высадили в березовой роще на пригорке, разрешили погулять, но предупредили, чтобы от автобуса дальше, чем на десять шагов не отходили.

— Иначе придется напугать и вас, и девочку, — пояснил человек, представившийся Мишей, просто Мишей.

У него всё было квадратное: лицо, фигура, ладони, похожие на пару лопат, торчащих из рукавов. Двое его подручных выглядели совершенно обычными молодыми людьми, если не смотреть им в глаза слишком долго, отчего делалось жутковато. Эти глаза видели слишком много такого, чего людям лучше не видеть.

— Мерзавец этот Рученков, — негромко произнес Ефим Борисович, убедившись, что похитители его не слышат.

— Кто такой мерзавец? — спросила Лиля, посаженная бабушке на колени. — Он мерзнет всё время?

Юлия Александровна, расположившаяся на замшелом стволе, обняла ее и покачала, упираясь подбородком в макушку.

— Нет, Лилечка, — сказала она. — Это просто очень плохой человек.

— Я поняла. Не сжимай меня так сильно, мне больно. И на голову не дави.

— Извини. — Юлия Александровна ослабила хватку. — Просто я волнуюсь очень.

— Почему? — спросила внучка. — Нас привезли сюда, чтобы сделать плохое? Эти дяди тоже мерзавцы?

— Тише! — прошипел Ефим Борисович, глядя в сторону похитителей.

Миша-просто-Миша разговаривал по телефону. Водитель мочился за микроавтобусом.

Третий парень методично забрасывал в рот орешки из пакетика и жевал, сидя на подножке. Из салона автобуса выглядывал ствол автомата с крохотной черной дырочкой посередине.

— Что натворил Вадим, хотел бы я знать? — пробормотал Ефим Борисович.

— Что натворил папа? — эхом повторила Лиля.

— Это всё она, — значительно произнесла Юлия Александровна, избегая называть Ксюшу по имени в присутствии девочки. — Небось, олигарх ее ищет, забрать хочет.

— И пусть забрал бы такое сокровище.

— Какое сокровище? — завертела головой Лиля.

— Вадика не тронули бы, — пробормотала Юлия Александровна.

— А чего его трогать? — удивился Ефим Борисович. — Он-то при чем? Ее возьмут, а Вадьку оставят.

— Где оставят? — опять встряла девочка. — Здесь? Папа сюда едет?

— Едет, едет, — подтвердила Юлия Александровна. — Скоро должен быть. Высадит ее и…

Она осеклась.

— Что такое? — встревожился Ефим Борисович, только внешне старавшийся держаться независимо и невозмутимо.

Внутри всё дрожало, вибрировало, переворачивалось.

— Почему ты замолчала? — спросил он.

— Лилечка, — сказала Юлия Александровна приторно-фальшивым голосом. — Видишь, там елочки? Принеси бабушке шишечку, самую красивую и большую, какую только найдешь.

Она ссадила внучку с колен на землю и легонько подтолкнула. Только потом ответила сквозь зубы:

— Нельзя, чтобы они увиделись.

— Кто? — не понял Ефим Борисович.

— Лиля и Оксана.

— Почему?

— Ребенка это травмирует, — пояснила Юлия Александровна. — А этой прости-господи незачем с дочкой общаться, теперь я окончательно поняла. От нее ничего, кроме неприятностей, не будет.

— Э! Э! — вскричал автоматчик, и все, кто находился на пригорке, подняли глаза, стараясь понять, что его встревожило.

Лиля была уже далеко, сбегая по склону на своих тоненьких, проворных, упругих, как пружинки, ножках. Ручки она расставила в стороны, то ли для равновесия, то ли воображая, что это крылья.

— Стоять! — рявкнул Миша-просто-Миша, устремляясь за ней с пистолетом в руке, который появился так внезапно, словно выскочил из рукава.

— Не надо, не надо! — заблажила Юлия Александровна, кидаясь наперерез.