В смертельной опасности

— Одних хватит, — решил Бурего, медленно приближаясь к месту аварии. — Или лучше две пары возьми на всякий пожарный. Прочные. Я тебе потом объясню, что с ними делать.

— Будет сделано, шеф.

— Можешь меня Владимиром звать, — разрешил Бурего. — Мы теперь всё время рядом будем.

— Так точно, шеф… — Чаплыгин запнулся и поправился: — Владимир.

— Ну, действуй там. Не оплошай, смотри.

Бурего выключил мобильник и сунул его в карман. Ближняя к нему дверь «Порше» задергалась. Стало не до разговоров.

6

Они оба лежали перед Бурего, беспомощные, находящиеся в его полной власти. Вадим Верховский, с обеими сломанными руками, и Оксана Грызлина, отделавшаяся ссадинами и ушибами, но уже связанная лентой, какой обычно упаковывают грузы. Руки, стянутые за спиной, причиняли ей неудобство, поэтому она постоянно приподнималась, старясь уменьшить нагрузку.

Ей так и не удалось выбраться из машины самостоятельно. Дверь с ее стороны заклинило, поэтому, освободившись от ремня безопасности, Ксюша попросту свалилась на потолок, поменявшийся местами с полом, и копошилась там, не в силах даже перевернуться. Помятый спортивный автомобиль превратился в нее в ловушку. Для них обоих.

Выволакивая Ксюшу за волосы, Бурего оглушил ее рукояткой тяжелого «Вальтера». Все равно шишек и кровоподтеков было более, чем достаточно. Ничего страшного. Следствию нужно будет подсказать, что они появились, когда Леонид прятал тело жертвы. Эксперты подпишут любую бумажку, лишь бы платили. Процесс отлаженный.

— Как чувствуешь себя? — спросил Бурего участливо, как будто его это действительно заботило.

— Тебя Леонид послал? — спросила она, вместо ответа.

— Леонид мертв, — ответил он.

— Как?

— А вот он его убил. — Бурего указал на Вадима, бледного, как смерть.

Болевой шок, ничего удивительного.

— Я была с ним, — сказала Ксюша. — Мы вообще не видели Леонида. Только охранников. Это была самозащита, любое следствие установит.

— Ошибаешься. — Бурего покачал головой. — Следствие установит, что, прежде чем наброситься на охрану дома, этот головорез… — Палец вторично указал на безмолвствующего Вадима. — Этот головорез зарезал ножом Леонида Грызлина.

— Так вот зачем тесак принесли?

Бурего с любопытством уставился на пленника, сумевшего сохранить не только ясность мысли, но и способность членораздельно изъясняться, вместо того, чтобы стонать, кряхтеть и вопить от боли.

Левая рука Вадима была сломана в запястье, правая — в районе локтевого сгиба. Чтобы убедиться в этом, Бурего не поленился стащить с него грязный, окровавленный пиджак, набитый оружием и телефонами.

Выяснилось, что Вадим не притворялся. Оба перелома были открытыми, позволяя любоваться видом окровавленных костей, пропоровших почерневшую кожу. Тем не менее, этот тип не издал ни звука, когда Бурего его вытаскивал и укладывал рядом с бесчувственной Ксюшей. Только глядел белыми от боли глазами. Герой, мать его. Ничего, он еще поскулит, поползает на коленях, когда его привезут в поместье. Здесь кончать его не хотелось. Пистолет Бурего был оформлен с разрешением на ношение оружия, и «пачкать» его убийством не хотелось.

— Да, ножик тебе дали, чтобы повесить на тебя убийство Леонида, — подтвердил Бурего.

Ценный для него тесак, найденный в пиджаке Вадима, он завернул в кусок подкладки и держал при себе. Отпечатков там теперь было, хоть отбавляй.

— Леонид, это сын Грызлина, — пояснил он. — Ты ведь его и так с удовольствием зарезал, я прав?

— Это он приказал мою семью схватить? — спросил Вадим, слегка приподняв голову, чтобы лучше видеть собеседника.

Свет прожектора начал понемногу тускнеть: садились батареи. Нужно было спешить.

— Вообще-то инициатива была моя, — признался Бурего без ложной скромности.

— И насчет дочери?

— Она побежала. Несчастный случай.

— Где ее…

Вадиму не удалось произнести вопрос полностью. Голос сорвался.

— Тебе лучше не знать, — заверил его Бурего. — Девочка утратила… э-э, товарный вид. Помни ее живой. — Он взглянул на часы. — Пока есть такая возможность.

— Я тебя убью, — сказал Вадим тихо.

— Ой, не смеши меня! Ты теперь и помочиться не способен самостоятельно.

— А ты подойди и открой рот.

Бурего ухмыльнулся, сдерживаясь. Гнев — плохой советчик. Наломаешь дров — потом разбираться придется. Нет уж, лучше следовать намеченному плану. Как и прежде.

Бурего заткнул пистолет за ремень, наклонился, схватил Ксюшу за лодыжки и поволок по земле к вертолету.

— Осторожней! — вскрикнула она. — Руки выворачиваются.

— Придется потерпеть, — сказал он, сопя. — Немного осталось.

— Как Давид? — спросила она, когда он разогнулся, чтобы передохнуть.

— Очнулся, — ответил Бурего. — Теперь пойдет на поправку.

— Обо мне спрашивал?

— Да.

— Что ты ему сказал?

— Правду. — Он перевернул Ксюшу вниз лицом, поставил на колени перед «Кондором» и заставил выпрямиться во весь рост.

— Какую? — спросила она, двигая посиневшими под лентой руками.

— Что ты мертва, — пояснил Бурего. — Полезай внутрь.