В смертельной опасности

Кажется, он вопил. Или рычал. Это помогало. Он словно подстегивал себя этим криком. Прервался только для того, чтобы приказать Ксюше перевернуться на живот. Потом опять кричал, рычал и стонал, перерезая путы на ее руках, заведенных за спину.

Собственных рук он не чувствовал. Они стали сплошной болью, грозящей отправить Вадима в беспамятство при малейшем движении, а движений пришлось проделать немало.

— Мы падаем, — заблажила Ксюша, хватаясь за что попало.

Отлично. Это означало, что руки у нее теперь свободны.

— Тряпки, — прокричал Вадим.

— Какие? — взвизгнула она.

— Любые. Перевяжи мне запястье и локоть. Как можно туже.

— Ты не сможешь!

— Я летчик. Скорее.

Переборов страх высоты, Ксюша взялась за дело. Когда она выполнила то, что от нее требовалось, Вадим велел подвести его к креслу, упал в него и взял штурвал в свои бесчувственные руки. Ноги уверенно стали на педали. Как только вертолет выровнялся, Вадим потянулся к дросселю, а потом к переключателю шага винта.

Двигатель загудел в иной тональности. Вертолет изменил курс и полетел над черной равниной, постепенно снижаясь.

Вдали полыхало электрическое зарево, но туда было нельзя. Беглецам нужно было в темноту, в самый непроглядный мрак.

3

Движения Вадима выглядели неуклюжими, но действовал он достаточно четко — значительнее проворнее и точнее, чем ожидала Ксюша. Она безмолвно сидела рядом, глядя то в ночь, то на стрелки индикаторов, беспорядочно раскачивающиеся из стороны в сторону.

В какой-то момент ей показалось, что он отключился.

— Вадим! — вскрикнула она. — Лес.

Едва не коснувшись лопастями винта верхушек деревьев, он поспешно потянул штурвал на себя, заставляя вертолет подняться выше:

— Это было кобирование, — сообщил он, едва ворочая языком. — То есть набор высоты. А теперь пора на посадку. Черт. Ничего не вижу.

— Внизу ровно, — доложила Ксюша.

— Громче, Лилечка, — потребовал он.

Она испуганно посмотрела на него. Вадим смотрел перед собой стеклянными глазами смертельно пьяного или даже мертвого человека.

— Лиля! — позвал он опять. — Громче. Дай координаты.

«Бредит, — поняла Ксюша. — Сейчас разобьемся».

— Лилю убили, — прокричала она в ухо Вадима. — Ее больше нет.

Ее расчёт оказался верным. Он встрепенулся и заморгал. Он снова был здесь, а не блуждал по закоулкам своего сознания, разговаривая с дочерью.

— Держись, — сказал он.

Она прочитала это по его губам.

Вертолет провалился вниз так неожиданно, что у Ксюши дух захватило. При посадке он сильно ударился об землю и запрыгал, подобно норовистому жеребцу.

— Прыгай! — прокричал Вадим.

Они вывалились в жесткую траву, а покинутый вертолет поволокло дальше, пока он не врезался в металлическую опору электросетей. Во все стороны полетели куски фюзеляжа, стекла, пластмассы, фрагменты приборов с телепающимися обрывками проводов. Затем от корпуса оторвался несущий винт, все пять цельнометаллических лопастей которого бешено вращались на лету. С шорохом вспарывая воздух, этот исполинский волчок улетел куда-то в кусты. Лишь пропеллер на хвосте продолжал вращаться, издавая пронзительный свист вышедшей из повиновения электродрели. Потом и он заглох.

— Прилетели, — сказал Вадим, сидящий на земле.

Когда вокруг падали детали вертолета, когда над ними пронесся сорванный винт, он даже голову в плечи не втянул. Как будто был заговоренным.

— Что дальше? — спросила Ксюша, вытряхивая из ушей землю.

— А дальше — иди ты, — сказал он, подогнул ноги и встал.

— Куда? — не поняла она.

— На, — бесстрастно пояснил он.

— Прогоняешь?

— Ты уже всё для себя решила, — сказал Вадим, поворачиваясь из стороны в сторону, чтобы выбрать, куда двигаться. — Разве нет?

— Не понимаю, о чем ты, — машинально произнесла Ксюша.

Она врала. Она понимала и действительно приняла решение. Леонид был мертв, Давид — жив. Стоило попытаться переиграть всё в свою пользу.

— Понимаешь, — сказал Вадим.

Он пошел прочь, постепенно сливаясь с темнотой.

— Подожди! — закричала Ксюша. — Не уходи так, Вадим! Скажи что-нибудь.

Вадим остановился, обронил через плечо:

— Поезжай туда, где я тебя не найду. Иначе…

Не договорив, он двинулся дальше. Ксюша его больше не останавливала. Она знала, что он имел в виду.

Глава пятнадцатая. Каждому свое

1

С тех пор минуло несколько месяцев. Настала зима, черная, дождливая, сырая. Снег ложился и таял, не успевая порадовать взор своей девственной белизной.

Было много ворон или галок — Ксюша их не различала. По ночам они молча сидели на деревьях парка, а на рассвете дружно поднимались в серое небо и кружили там, кружили, оглашая окрестности хриплыми криками, как будто предупреждали друг друга о близящейся беде.

Но беда не приходила, и черные птицы куда-то улетали, чтобы вернуться под вечер и опять обсесть голые деревья, окружающие дом.

— Господи, как они надоели, — сказала Ксюша, трогая виски тонкими, холодными пальцами. — Орут, орут. Я спать из-за них не могу.

— Ты вчера уже говорила, — напомнил Давид, оторвав глаза от газеты. — И позавчера. И…

— И позапозавчера. Господи, милый, сделай уже что-нибудь.