В сумерках мортидо

Ситуация создалась необычная. Оформлять или не оформлять, писать историю болезни в три часа ночи, болезненно борясь с приступом сна, что на дежурстве, обычно, как полоса прибоя – не преодалим, или не писать?

Врач лаконично черканул на листочке паспортные данные почившего, чтобы доложить на утреннем рапорте, и этот бумажный обрывок небрежно запихал к себе в карман. Из кусочка розовой клеенки три на шесть см. сделал бирочку, надписал и привязал её к запястью. Нет, если честно, он только создал этот непромокаемый документ, а уж на руке его закрепила сестра. Но зато доктор собственноручно положил на грудь умершему его собственный паспорт и отдал посмертные распоряжения. Смысл последних заключался в следующем – немедля отправить труп, а именно в это превратился теперь дядя Ваня, в больничный подвал (с глаз долой – в прямом и переносном значении), чтобы там, в тишине и покое, он ждал свое последнее такси – специальную машину для перевозки трупов из больниц в морг, неброский медицинский “РАФ”, под “скорую”, прозванный в медицинской среде “труповозкой”, чтобы ждал, потому что служба транспортировки трупов (другими словами, уже упомянутая “труповозка”) работает не круглосуточно, а с восьми до четырех, и с обеденным перерывом. И такая машина – одна на весь город. И справляется служба или нет с объемом работы – в нашей истории неважно.

Вызывают “труповозку” обычно по утрам. Сделать это обязан дежурный врач.

И так, мертвого человека повезли в подвал. Там прохладнее.

Спуститься требовалось всего на один этаж, но умерший, ясное дело, самостоятельно сделать этого не может. Его повезли на каталке. Процессия: медицинская сестра – руководитель, санитарка в роли свидетельницы и одновременно плакальщицы и исполняющий заглавную роль дядя Ваня, в указанном состоянии плоти. Все вместе спустились в подвал. Растворились двери лифта…

– Давай оставим его здесь, в лифте. Чего его катать туда сюда? – пристально рассматривая невысокий порожек, предложила санитарка, – через два часа начнется новый рабочий день (в самом деле, уж пробило шесть) и за ним придут.

– Хорошая мысль, – немного подумав, согласилась мед. сестра.

И живые покинули авансцену. А труп просто оставили в лифте. Чтобы не бросался в глаза и не портил бы умиротворенного в своей пустынной простоте мрачноватого подвального пейзажа, заставляющими и без того размышлять о вечном, чтобы не загонял в шок случайно забредшего больного или посетителя. Словом, бросили дядю Ваню одного, захлопнули двери и… что-то там поломалось. (Но ничего страшного! Во-первых, больница была трехэтажной, а в во-вторых, еще два лифта продолжали благополучно функционировать).

На утренней конференции дежурный доктор подробно и обстоятельно, как ему потом самому казалось, доложил о случившемся ночью. И – ничего необычного. И в самом деле – умер больной, но до того… до всего, до того, как его стали лечить! А то бы выздоровел! И нет тут вины докторов! Определенно нет! Промелькнуло сообщение – умер человек, но не отложилось оно в памяти ни у кого! Не наше дело, подумали все. Не наша головная боль, рассудили заведующие отделениями – раз больной по отделению не проведен. Меня не касается, отметили каждый врач-ординатор, из присутствующий на утреннем рапорте, коль в палате его ноги не было.

О дяде Ване доложили, услышали, забыли.

Впрочем, существует определенная процедура и все были уверены, она – исполняется.

Это уже потом дежурный врач божился, что машину он вызвал. А может быть и вправду вызывал. Может, машина все-таки приезжала и даже забрала труп. Но другой, вновь возникший! И посчитала вызов закрытым! Все может быть. Одним словом, тело дяди Вани в тот день из лифта никто извлекать и не подумал!

Врач, дежуривший в ту злополучную ночь, отправился в заслуженный, гарантированный нашей конституцией, двадцати четырехдневный отпуск. И уж отдыхал он – на полную катушку. Ни разу его не посетила мысль о больнице, о своем рабочем месте, о страждущих и страдающих. Вино и пиво, женский смех, теплая соленая вода наполняли каждый его день радостью, отодвигая в сторону рутину прошлого и предсказуемую усталость будущего. А когда он благополучно и в срок вернулся, все, что произошло, уже выветрилось из его просветленной памяти.

А лифт не работал. Что-то сломалось. По какой причине? Черт его знает. Больничные лифты выходят из строя регулярно и без предупреждения.