В Суоми

Гранитные ступени лестницы так естественно, сами собой, превращаются в огромные, переполненные народом трибуны. Мемориальная доска — памятник. Но какой памятник может сравниться с самим собором! Он поставлен так, что, с какой стороны ни подойдешь, на десятки километров с моря, еще за островами, скрывающими город, видишь его силуэт.

Долгие годы соборный купол был самой высокой точкой города. Но и ныне, когда над центром столицы подымается уступами башня гостиницы «Торни» и над крышами многоэтажного универмага Стокмана высится стеклянная призма, светящаяся по ночам, как маяк, а на окраине, в рабочем районе, тоже с горы, подымает к небу крест башня кирки Каллио, купол собора, отовсюду видный, все равно господствует в силуэте города.

Случилось так, что площадь, созданная по замыслу царя как памятник самодержавию, превратилась в излюбленное место массовых, революционных демонстраций, а присланный из Петербурга архитектор-немец возвел здесь строения, ставшие классическими для финляндской архитектуры.

И хотя город непрерывно рос, ничего заслуживающего внимания (кроме, может быть, трех-четырех зданий) за полвека не было построено.

Столица занимала уже свыше тысячи гектаров. Многоэтажные доходные дома буржуазии мало чем отличались от подобных же домов в других странах. Рабочий люд был скучен в безрадостных кварталах на окраине города, в Серняйнене, в районе железнодорожных путей, и Сенатская площадь по-прежнему оставалась единственным стоящим внимания архитектурным ансамблем до тех пор, пока в начале века в Суоми не возникло свое собственное архитектурное направление. В поисках новых форм оно обратилось к традициям финского и карельского народного зодчества.

Три студента архитектурного факультета Политехнического института в Хельсинки — Герман Гесселиус, Армас Линдгрен и Элиель Сааринен — еще за год до окончания института организовали архитектурное бюро. Созданный этим бюро проект финского павильона на Всемирной Парижской выставке в 1900 году получил международное признание и выдвинул молодых архитекторов в первые ряды архитекторов нового направления.

Подъем национального самосознания в борьбе с самодержавием, охвативший в то время финское общество, способствовал тому, что это национально-романтическое направление было принято с воодушевлением и академический архитектурный стиль очень скоро уступил свое место новому.

Элиель Сааринен

Максим Горький писал из Хельсинки своей жене в январе 1906 года:

«Здесь есть архитектор Сааринен, — я, кажется, говорил тебе о нем? — это гений. Я видел его проект здания для Конгресса мира в Гааге, — вот вещь! Ничего подобного до сей поры не строили на земле. Его дом — чудо красоты, а оригинальность стиля — чисто сказочная. Аксель Галлен — тоже великий художник, да и вообще эта маленькая страна — есть страна великих людей».

Прошли годы, и теперь первая встреча любого приезжего в Хельсинки — это встреча именно с архитектором Элиелем Саариненом: по его проекту из розового гранита выстроено здание вокзала с огромными и удобными залами, арочным входом, высокой башней. Вторая встреча с Саариненом, Гесселиусом и Линдгреном у приезжего происходит в построенном по их проекту Национальном музее.

Каждый день я приходил на вокзал, чтобы купить в киоске свежий номер «Правды», и каждый раз неизменно любовался этим памятником национального романтизма в архитектуре, ставшим уже памятником недавнего прошлого, потому что и сам архитектор, и его ученики, впоследствии уйдя от романтизма, приблизились к конструктивизму.

С домом же, принадлежавшим самому архитектору, знаменитым домом Сааринена в Витреску, знакомится не каждый.

Если бы не любезное письмо нынешней владелицы дома, писательницы Анельмы Вуори, с точным описанием дороги и развилок, на которых следует сделать поворот, мы с переводчицей Натальей Львовной Смирновой, исколесив тридцать километров по лесистой и скалистой дороге, проехали бы мимо Киркконумми, мимо того здания, которым так восхищался Горький. Впоследствии Сааринен набросал рисунок этой дачи и подарил Алексею Максимовичу.

Окруженное сосновым парком, здание это напоминает бревенчатую крепость на естественном каменном фундаменте. Тот любитель архитектуры, который доберется сюда, испытает огромнейшее удовольствие от свободной планировки, просторных анфилад, от гармонического сочетания дома со скалой, на которой он построен, от бревенчатых стен его, деревянных лестниц.

Материал выступает здесь во всей своей красоте, без декоративной обработки, без орнамента. И при этом все так удобно для жилья.

Дом в Витреску стоил в начале века сорок тысяч марок.