В Суоми

Так постепенно в дни путешествия по лесным дорогам Финляндии передо мной раскрывался смысл требования народных демократов: разрешить вывоз круглого леса!

Теперь я понимал, почему в Союзе мелких земледельцев, входящих в Демократический союз народа Финляндии, насчитывается сейчас 70 тысяч человек, и спор двух лесорубов для меня уже не оставался разговором за семью печатями. Я понимал, что лесной паук оплетает своей липкой паутиной не только тех, кто работает в лесу, но и тех, кто никогда даже не помышлял об этом, целиком отдавая себя полю в ферме.

Хозяин буфета пришел с охоты, снял с плеча ружье. Ягдташ его был пуст. Может быть, поэтому он, не задерживаясь в комнате, пошел во двор колоть дрова. Он-то и объяснил нам, как лучше проехать к месту, где сегодня происходило традиционное клеймение оленей.

Мы покинули буфет вблизи от Полярного круга. Двое лесорубов по-прежнему сидели за столом — торопиться им, видно, было некуда — и спорили о круглом лесе.

Дар миллионерам

В Лахти, в кабинете, где директор мебельного комбината «Аско» принимает посетителей, стоит небольшая скульптура лесоруба. Перед тем как нам отправиться в цехи, директор за круглым столом знакомит нас с историей предприятий этого мебельного Форда.

— У нас самая большая мебельная фабрика Скандинавии, — рассказывает он. — Мы выпускаем сто пятьдесят моделей мебели. Из них ежегодно обновляем сорок. Основа финской мебели — береза. И лишь сверху, если нужно, мы облицовываем ее разными видами фанеры более дорогих сортов.

«Аско» покупает у государства на корню большие массивы леса и собственными силами ведет лесозаготовки. Ему принадлежат лесопилки, фанерная фабрика, резиновый завод. Металлические изделия, необходимые для мебели — пружины, каркасы и т. д., — также изготовляются на специальном предприятии этой фирмы. Она же издает и свой «мебельный» журнал. По всей стране разбросана сеть больших магазинов «Аско». На ее предприятиях, запятых непосредственно производством мебели, сейчас работают 1150 человек.

Я забыл спросить директора, входят ли в это число работающих на комбинате и шесть архитекторов по мебели — «интерьерщиков».

— Нет, «Аско» не сокращенное название фирмы, а фамилия владельца, — отвечает на мой вопрос директор. — Правда, для удобства налогообложения и прочих формальностей считается, что предприятия принадлежат акционерному обществу, но акции-то все в руках членов одной семьи.

Слушая объяснения этого почтенного и доброжелательного господина, я вспомнил утверждение, вычитанное в брошюре, изданной Управлением пенсионного обеспечения, о том, что «в стране почти не имеется действительно богатых людей, но в то же время количество бедняков весьма невелико». Впрочем, утверждение о том, что в Финляндии нет «действительно богатых людей», проникло даже в учебники. Такой «сглаживающей острые углы» пропаганде способствует и тот факт, что, в отличие от «Аско», почти все капиталы здесь обычно скрываются под анонимными, символическими и прочими фирменными марками.

Словно поняв, о чем я думаю, директор стал объяснять, что сам Аско — человек труда, что он пришел из деревни «простым столяром» и начал «дело» с маленькой кустарной мастерской, Но, с одной стороны, талант, а с другой — везение сделали его лидером целой отрасли промышленности.

Когда я поделился своими впечатлениями от этой беседы с одним финским журналистом, он с гордостью сказал:

— Да, богатство у нас не в чести. У нас труд славен. Разве вы видели где-нибудь монумент банкиру или, скажем, миллионеру, директору акционерного общества? Даже перед Финляндским банком поставлен памятник нашему философу Снельману. Самые богатые у нас как бы стесняются богатства и предпочитают не выставлять свои имена в названиях фирм… Монументов же в честь труда сколько угодно, начиная хотя бы с трех знаменитых кузнецов перед универмагом Стокмана в Хельсинки.

В огромной прекрасной фреске, написанной за алтарем новой церкви в Рованиэми, художник Ленарт Сегерстроле среди праведников, изображенных на фоне северного сияния, поместил рабочего в синем комбинезоне, с лопатой в руках.

Казалось бы, журналист прав!

Но, воздавая почет труду «вообще», в том числе и труду лесоруба, огромные суммы из национального достояния государство «дарит» не ему, не сплавщикам, изображенным на витринах Финляндского банка, а тем, которые «не в чести», — банкирам, миллионерам, директорам акционерных обществ.

— Конечно, нельзя открыто и просто сунуть в сейфы монополий принадлежащие народу миллиарды, — разъяснял мне в Хельсинки суть дела знакомый депутат эдускунта. — В прессе и парламенте этот акт назывался «неотложной помощью экспортной промышленности», «приведением международного курса марки в соответствие с ее действительной стоимостью»…

Речь шла о девальвации марки, проведенной осенью 1957 года.

— Но как же девальвация может обогатить экспортеров?