В свободном падении

— Послушай меня, — я постарался звучать как можно убедительнее и твёрже. — Возвращайся домой, расслабься, сделай себе джойнт.

— У тебя больше ничего не осталось. И алкоголя тоже.

— Ты уничтожил все мои запасы? Какая же ты тварь, Вадим!

— Я должен с ней поговорить. Я с ума сойду…

— Ты, долбаный неврастеник и психопат! — заорал на него я. — Тряпка! Кончай реветь и поезжай домой.

Вадим отключился.

Вот она, обратная сторона влюблённости — вопли и сопли перед запертой дверью. Невменяемость, неврозы и бесконечная депрессия. Бедный, несчастный дурачок Вадим. Невероятно, как человек может деградировать под влиянием даже самой обыкновенной внешне самки. Наверное, всё дело в особенных флюидах, которые они продуцируют. Расслабился на минутку — и всё, ты в западне. Вчера — герой, ловелас, насмешливый и хладнокровный, а завтра, уже не помня себя, валяешься под дверью, за которой твой предмет любви сношается с первым попавшимся хером из подворотни.

Я посмотрел на Наргиз. Она грациозно, умело рассекала коньками лёд. Волосы вздымались, шарообразная грудь упиралась в блузку. «Нет, — думал я, — второй раз они меня не проведут».

Она села за столик, когда я допивал вторую порцию. Вторая порция «шотландца» была хотя и ещё хуже предыдущей, но здорово согревала, размывая по членам покой и умиротворение. Наргиз заказала себе зелёный чай. Растрепала волосы и собрала в пучок. Щёки у неё горели, очевидно, от интенсивной беготни на коньках, но я почему-то подумал: «от стыда».

— Пока ты пьянствовал, твою девушку чуть не увели, — сообщила Наргиз.

— Мою девушку? — я вздрогнул.

По-видимому, чай был слишком горячий, потому что Наргиз сморщила губки. Подула на него и сделала осторожный глоток.

— Повторить коктейль? — это спросил официант.

— Нет, спасибо.

— Да ладно тебе, не стесняйся, я не против, — Наргиз откинула тяжёлую прядь со лба. Помешала маленькой ложечкой чай и приветливо улыбнулась официанту.

— Это не имеет значения. Мне, пожалуйста, минеральной воды. С газом. И чтобы побольше газа! — добавил я почти угрожающе. Я расстегнул ворот рубашки — вдруг стало душно, тесно, неуютно. Всё-таки стоило запустить столом на каток, может, полегчало бы.

— Что с тобой сегодня? У тебя нет настроения? Если ты расстроился из-за «пьянства», извини, я и не думала тебя задеть. Я уже привыкла к тому, что мой парень — безработный алкаш. Ох, извини, я опять… — Наргиз, похоже, была настроена на шутливый лад.

— Дело не в том. Хотя я ценю твою иронию.

Я приблизил свой стул к стулу Наргиз с натужным скрипом. Что-то натужно проскрипело и у меня внутри.

— Меня интересуют наши отношения, — каким-то сухим, хриплым, не своим голосом произнёс я. И продолжил голосом ещё более не знакомым мне. — Наргиз, ты серьёзная девушка, и я понимаю, что ты, вероятно, думаешь о том, куда движутся наши отношения, и всё такое…

— Никогда бы не подумала, что услышу от тебя что-то подобное, — она соорудила такое обиженно-гневное лицо, как будто я оскорбил её. Но это, очевидно, тоже была игра. После этого Наргиз широко и ясно улыбнулась. У неё были удивительно белые зубы, как и у всех, кто был сегодня на катке. — Почему вдруг тебя стали волновать наши отношения?

— Совсем не вдруг… Просто мне кажется, у нас с тобой разные взгляды на этот вопрос, и это может вызвать некие… разногласия в будущем…

Наргиз посмотрела на свои ноготки, короткие и аккуратные, словно увидела их в первый раз.

— И какие же у тебя взгляды… на этот вопрос? — теперь Наргиз перешла на подчёркнуто деловой тон.

— Ну, я, например, не очень представляю себя в роли ну скажем…

— Мужа?

— Именно. То есть, я не представляю себя, возвращающимся после тяжёлого трудового дня в квартиру, где меня ждёт жена с борщом и эти дети… с их крохотными липкими ручонками…

— Вижу, ты и правда ненавидишь детей…

— Я ненавижу людей, но детей особенно, как самую непредсказуемую и докучливую их разновидность. Но дело не только в них. Меня вообще от всего этого воротит. От всей этой семейной… хрени. И вообще, я не готов…

Наргиз молчала. Я помолчал тоже, а потом добавил:

— Я просто хочу, чтобы ты это знала, и знаешь ли, не питала иллюзий.

— Не питала иллюзий… — эхом отозвалась она. — Ты мог бы этого и не говорить: у тебя и так всё это на лице написано. Поспешу тебя обрадовать: никаких иллюзий я не питаю и никаких планов не строю.

Наргиз посмотрела в сторону катка. Там происходило всё то же самое: люди, визжа, катились по кругу.

— Раньше, когда я встречалась с другими, — не поворачиваясь ко мне, она продолжала. — Я всегда представляла будущее… я же девушка, без этого никак. Свадьба, большой дом, много детей… Видимо всё то, что ты определил как «семейная хрень». Но сейчас, я не представляю ничего вообще. Я не вижу нашего будущего. Я просто стараюсь жить сегодняшним днём, стараюсь об этом не думать, мне нравится проводить время с тобой, вот и всё! Можешь не переживать об этом.

— Вот как…

— Неужели ты не понимаешь сам? У меня в семье строгие правила… даже если бы ты был…

— Нормальным человеком? — грустно усмехнулся я.