В тени

Над головами красноармейцев, почти касаясь верхушек деревьев, пронеслись два «Юнкерса». Самолеты стремительно набрали высоту и, зайдя со стороны солнца, понеслись к земле. Бомбы упали в стороне от позиций, занимаемых бойцами Смирнова. Сделав еще один заход, самолеты улетели.

– Кажется, пронесло, – услышал Николай голос у себя за спиной…

Позади него стоял Вавилов и по-детски улыбался, сверкая жемчужными зубами.

– Почему не в окопе? – строго спросил его командир.

– Да от кого прятаться-то? Дорога пуста, никого нет, товарищ лейтенант.

Смирнов хотел что-то сказать в ответ, но со стороны дороги послышался звук моторов.

– Что это?

– Немцы, Вавилов, немцы, – произнес Николай и прыгнул в воронку.

Вавилов быстро побежал на фланг обороны и сходу упал в выкопанный им окоп. На дороге показались немецкие мотоциклисты, их было около двух десятков. Словно предчувствуя засаду, гитлеровцы остановились на дороге. Наконец последовала команда, и мотоциклисты двинулись дальше. В небо взлетела красная ракета, и в тот же миг по гитлеровцам ударил шквал огня, опрокидывая все на своем пути. Это была ошибка, часть мотоциклистов сумела развернуться, и устремилась обратно, оставив на дороге лишь несколько уничтоженных мотоциклов, да с десяток убитых и раненных солдат. Стрельба прекратилась; только крики раненых немецких солдат раздавались на дороге…

В воздухе послышался вой падающих на позиции русских мин. Взрывы вырывали из земли молодые березки, осколки секли кустарник, засыпая землей бойцов, находившихся в окопах. Обстрел продолжался минут двадцать, а затем на дороге показалось несколько бронетранспортеров и легких танков. Они развернулись и направились в сторону позиций красноармейцев. Когда между танками и окопами осталось метров пятьдесят, из ближайшего от Смирнова окопа выскочил боец и бросился бежать. Он успел пробежать метров десять, прежде чем очередь немецкого пулеметчика срезала его. Вслед за ним из окопов стали выскакивать отдельные бойцы. Бросая винтовки, они устремились к ближайшим кустам.

Николай метнулся в пустующий окоп и, прижав к плечу приклад ручного пулемета, открыл огонь по немецким пехотинцам, выскакивающим из кузовов бронетранспортеров. Заметив это, один из легких танков направился к нему. Смирнов нащупал рукой связку гранат и положил ее рядом с собой. Из соседнего окопа выбрался боец и короткими перебежками устремился в сторону танка. То ли танкисты не заметили его, то ли он оказался в «мертвой зоне» пулеметчика, но бойцу удалось приблизиться к танку метров на пятнадцать. Он размахнулся и швырнул в танк противотанковую гранату. Раздался сильный взрыв, накрывший и бойца. Он упал в траву и попытался отползти в сторону, но гусеницы другого танка буквально вдавили его в землю.

Смирнов швырнул связку гранат и упал на дно окопа. Он ощутил всем телом, как содрогнулась почва. На голову посыпались комья земли. Николай выглянул из окопа. В метрах в десяти от него, пылал подорванный им танк. Остальные танки повернули обратно, выплевывая из себя черные клубы выхлопных газов.

– Живые, товарищ лейтенант? – улыбаясь, спросил его скатившийся в окоп Вавилов. – Здорово вы его гранатой!

– Жив, сержант, – ответил Николай. – Как остальные?

– Капитан погиб, часть разбежалась. Может, и нам сниматься?

– Без приказа нельзя, сержант! Будем держаться до последнего патрона! Подсчитай, сколько нас осталось в живых…

Больше немцы в тот день не атаковали. Утром стало известно, что они обошли стороной этот участок дороги, оставив сопротивляющихся бойцов у себя в тылу.

***

Дорога, по которой двигалась группа, была изрыта воронками от бомб. Сильно пахло кровью и горелым мясом. То тут, то там на обочине валялись трупы домашних животных. Метрах в тридцати от дороги лежала лошадь с перебитой ногой; она ржала от боли и все время порывалась подняться с земли, но ей это не удавалось.

– Котов! – окликнул красноармейца Николай. – Добейте животное, вы же видите, как оно мучается.

Боец передернул затвор винтовки и направился к лошади. Он долго стоял, не решаясь сделать выстрел.

– В чем дело, Котов? Животное добить не в состоянии?

– Не могу, товарищ лейтенант. Посмотрите, она же плачет!

Смирнов вытащил из кобуры пистолет и направился к раненой лошади. Он остановился возле нее. Лошадь словно поняла, зачем к ней подошел человек с пистолетом. Она тихо заржала. Из большого глаза лошади выкатилась слеза. Пистолет нервно задергался в руке лейтенанта. Он закрыл глаза и нажал на спуск. По крупу лошади словно пробежала волна, и она затихла.

Неожиданно в небе снова загудели моторы, это возвращались после бомбежки немецкие самолеты.

«Сволочи! Летают как у себя дома и ни одного нашего самолета», – подумал Смирнов, провожая взглядом армаду «Юнкерсов».