В тени богов. Императоры в мировой истории

Заняв престол, Хуррам стремился оправдать свой титул Шах-Джахана, то есть “Правителя мира”. Хотя он отказался от большинства откровенно неисламских элементов сформированной Акбаром идеологии священной монархии, он сохранил за собой титул “Повелитель соединения” с его миллениарными, вселенскими и астрологическими коннотациями. И стиль, и характер его правления были имперскими. Шах-Джахан отказался от относительной сдержанности Джахангира в пользу политики повсеместной территориальной экспансии. В честь восшествия на престол он приказал изготовить себе павлиний трон, работа над которым заняла семь лет и который был инкрустирован массой драгоценных камней астрономической стоимости. Лицезревший его европейский ювелир в восхищении назвал его “самым богатым и великолепным троном, который когда-либо видел мир”, и был, вероятно, недалек от правды. Шах-Джахану, как и большинству императоров, важно было внушить иностранцам мысль, что его династия богаче и величественнее всех остальных, и это было главной причиной, по которой он расходовал немало ресурсов на создание таких блистательных символов. Как и все императоры, богоподобный, недвижимый и великолепный правитель, представавший публике, оставался человеком. Шах-Джахан провел на троне тридцать лет, но затем его власть пошатнулась в силу возраста и политики престолонаследия. Когда его сыновья устроили мятеж и престол захватил Аурангзеб, Шах-Джахан был свергнут и провел последние семь лет жизни в унизительном и не всегда комфортном заключении²¹

.

Дурная репутация Аурангзеба по большей части не оправдана. Жестокость в борьбе за престолонаследие и устранение поверженных братьев к тому времени стали правилом могольской политической игры. В этом отношении Аурангзеб зашел не дальше своего отца. Впоследствии он вернул некоторых детей своих братьев в династию, устроив их браки с собственными потомками. Аурангзебу было далеко до некоторых османских султанов, которые готовы были убивать не только своих братьев, но и всех их сыновей. Падишах также не слишком усердствовал в гонениях на индуистов. Из тысяч индуистских храмов империи он разрушил лишь несколько десятков. Никого не обращали в ислам против воли, и немусульманские подданные сохраняли свое положение в имперской знати. С другой стороны, Аурангзеб подчеркивал, что считает себя мусульманским правителем. Он восстановил специальный налог для немусульман, отмененный Акбаром веком ранее, и прекратил некоторые церемонии, связывающие монархию с индуистской традицией.

Аурангзеб был талантливым полководцем, усердным администратором и правителем, который сознавал, что должен быть гарантом справедливости для всех своих подданных. Но ему недоставало харизмы, беззаботности и человечности Акбара, Бабура и даже Джахангира. Его строгость и сдержанность легко перетекали в косность. Великой любовью его жизни, как указано в источниках, была индийская рабыня-певица. Когда она умерла, он был убит горем, но впоследствии отметил, что ее смерть оказалась только к лучшему, поскольку его любовь к ней мешала железной самодисциплине и самоконтролю, без которых ему было не видать успеха как полководцу, политику и монарху. Его бестактность и бесчувственность в отношениях с ключевыми индийскими лидерами порой обходились ему дорого. Дожив почти до девяноста лет, на смертном одре он потребовал, чтобы его похоронили в простейшей могиле как грешника и политика-неудачника²².

Хотя характер и ошибки Аурангзеба, несомненно, внесли немалый вклад в упадок Великих Моголов, гораздо большую роль сыграли знакомые историкам глубокие структурные факторы. В их число входили извечные проблемы престолонаследия, огромная площадь империи и влияние стареющих монархов, которые слишком долго оставались на троне. Еще более важной была фундаментальная проблема, с которой сталкивалось большинство империй, а именно отношения монарха с провинциальными землевладельческими элитами, которые имели первостепенное значение для политической стабильности империи и жизнеспособности ее фискальной и военной машины и распределения ресурсов. Как отмечалось ранее в этой главе, могольский компромисс с местными землевладельцами, так называемыми заминдарами, был шатким. Кризис, возникший из-за проблем престолонаследия, чрезмерного расширения империи и старости монарха, подорвал их отношения, а вместе с ними пошатнул и фундамент империи.