В тени истории

Бисмарк с невероятным усердием и искусством в течение двадцати лет сдерживал это стремление. Однако вскоре после его отставки был заключен французско–российский союз, десять лет спустя образовалась франко–русско–английская Тройственная Антанта, а во время Первой мировой войны к вражескому объединению присоединилась также Италия. Кругом враги! В чём, естественно, была доля вины германской политики. Однако и это было бы слишком легко объяснять только лишь из геополитического положения Германского Рейха. В конце концов он был самой сильной из европейских великих держав того времени, и искушение было на поверхности — использовать эту силу, чтобы при предлагавшей себя возможности решиться на взрыв и прорыв, чтобы взорвать кольцо, закрывшееся вокруг Германии! Что другие естественно заметили, почему они, уже из чистого стремления к самосохранению, лишь ещё теснее закрывали кольцо. Война 1914 года географией и соотношением сил была Германскому Рейху так сказать предначертана от рождения, равно как и поражение 1918 года. О Второй мировой войне, которая была в гораздо большей степени, чем Первая, чисто германской наступательной и захватнической войной, в этой связи мы сначала говорить не будем.

От всех этих опасностей и искушений Германского Рейха Федеративная республика свободна. У неё больше нет потенциальных противников на Западе, Севере и на Юге, только союзники. Она живёт, с тех пор как возникла, опираясь на могущественных друзей, в западноевропейском и атлантическом объединении и союзе, в котором она может себе позволить жить очень хорошо — не только материально, но и материальное нам не следует забывать. В конце концов вовсе не было само собой разумеющимся, что немцам в Федеративной республике так скоро после столь ужасной войны и столь страшного крушения будет лучше, чем когда–либо прежде, и ещё менее было само собой разумеющимся, что американские победители будут кормить свою часть побеждённой Германии пакетами помощи CARE [48]

, и при помощи плана Маршалла она будет снова поставлена на ноги.

Цена разделения

Естественно, что делали они это не от чистого дружелюбия. Никакая великая держава не поступает из чисто человеческого дружелюбия, а поступает из политического расчета. Однако как раз этот политический расчёт американцев был чрезвычайно благоприятным для побеждённых немцев и встретился с их тогда самыми горячими желаниями. Когда в 1947 и 1948 гг. американцы решились при изменении своей военной политики в Западной Европе создать преграду против Советского Союза, чью неотъемлемую ключевую часть должны были образовать западные оккупационные зоны побеждённой и оккупированной Германии, то тогда были услышаны молитвы многих немцев. Только так из побеждённой и оккупированной страны за какие–то десять лет они могли снова стать равноправными.

Всё это, конечно же, за цену разделения, а именно очень неравного разделения. Конечно, и из советской оккупационной зоны в 1949 году снова выросло германское государство, и ГДР в 1955 году получила в Варшавском пакте статус равноправного союзника, которое в те же годы было дано Федеративной республике в НАТО, и ГДР то, что причинил Германский Рейх своим нынешним союзникам во время войны, постепенно так сказать было предано забвению. И ГДР живёт сегодня не окружённой, а опираясь на союзников и с могущественной защитой за спиной, и ГДР имеет только одну военную границу. Внешне всё выглядит как в зеркале, внутри же имеется два огромных различия: одно из них касается материального благосостояния. Федеративной республике от своих держав–победительниц, которые затем стали товарищами по союзу, после короткого периода времени колебаний была предоставлена полная свобода экономических решений. Во время своего становления она даже получила американскую помощь на восстановление, и она скоро стала одной из богатейших стран мира. ГДР ещё долгие годы после основания государства регулярно разграблялась с целью выплаты репараций, её торговля с Востоком развивается сегодня на очень неравных, неблагоприятных для неё условиях оплаты, и по сравнению с Федеративной республикой она живёт всё ещё в бедности, без перспективы, что в этом может что–то существенное измениться. И это несмотря на внушающие уважение достижения в труде и в строительстве, которые вполне соизмеримы с Федеративной республикой.

Ещё важнее, чем разница в материальном между Федеративной республикой и ГДР, разумеется нечто иное: Федеративная республика внутренне принята огромным большинством её населения, а ГДР — нет. Из Федеративной республики не существует практически никакого бегства. ГДР в первые двенадцать лет своего существования, пока не воздвигла стену на своей границе, ежегодно теряла сотни тысяч своих жителей вследствие эмиграции. И ещё сегодня, при жёстко закрытой границе, каждый год многие авантюрными способами прорываются на Запад. Этот «Исход на Запад» является основной чертой новой германской истории.