В тени короля

— Такое унижение смывается только кровью, иначе оно поселится в тебе и будет пожирать изнутри до тех пор, пока однажды ты не поймёшь, что тебя настоящей больше нет, что от тебя осталась жалкая тень. Освободи себя, принцесса.

Она неуверенно приняла нож и крепко сжала плоскую рукоять. Будто наяву Ровена услышала запах бастарда, ощутила его омерзительное тепло, его скользкую от пота кожу, ту раздирающую боль, когда он врывался в неё раз за разом. Казалось бы, забыть такое невозможно, но она забыла… Вынудила себя забыть.

«Смогу ли я простить его? Нет, не смогу. Но хочу ли я его смерти?» — Ровена в сомнении посмотрела на чернёный клинок.

— Госпожа, поверьте, легче не станет, — Сто Семьдесят Второй шмыгнул разбитым носом. — То, что я сделал… Это непростительно, я знаю, но умоляю вас, дайте мне шанс искупить вину. Клянусь, вы не пожалеете!

— Просто сделай это, — Харо приобнял её сзади за плечи, склонился к уху. — Первый удар всегда даётся трудно, потом будет проще.

«Нет», — это был ответ. Его смерти Ровена не желала. Отнюдь, ей даже стало немного его жаль. То, что сотворил с ним магистр — любой сломается после такого. И всё же…

— У тебя уже был шанс искупить свою вину, — медленно проговорила она. — В тот вечер, когда я предложила тебе убить Брутуса, почему ты не согласился?

— Ну не могу я его убить! — изувеченное лицо бастарда болезненно скривилось. — Не могу, понимаете? Он же мой отец!

— Он изуродовал тебя, издевался над тобой.

— И всё же он мой отец, — скорпион понизил голос, словно стесняясь своих слов. — Я просто хотел, чтобы у меня была семья…

Харо слегка сжал плечи Ровены, и его дыхание приятно обожгло шею.

— Освободи себя, девочка. Полегчает, обещаю.

Его прикосновение словно пробудило её от долгого кошмара. Её преданный Сорок Восьмой вернулся, и, возможно, это судьба. Возможно, именно в этом кроется предсказание шамана. Но если Харо узнает, что она уступила Брутусу, останется ли он так же предан ей? А бастард… Жаль его, но ему слишком многое известно.

Ровена и не поняла, как это произошло. Рука вдруг обрела собственную волю: резкий взмах, круглые от ужаса глаза Сто Семьдесят Второго, омерзительный хруст, тяжёлый стон, и лезвие, вошедшее почти до рукояти в грудь подонка. Подонка, надругавшегося над ней как над какой-то безвольной куклой!

«Умри, тварь! Умри! Умри…»

Ровена очнулась от собственного крика. Рука, сжимающая нож, была по локоть перепачкана алым; по щеке стекало что-то вязкое, тёплое; из ран на груди Сто Семьдесят Второго хлестала кровь. Бастард хрипел, надрывно, с присвистом вдыхая воздух и продолжая смотреть на Ровену, но ни мольбы, ни надежды в его взгляде не осталось, лишь затухающая искра изумления — он всё ещё не верил, что уже мёртв.

— Я убила его… — пальцы разжались, и нож звякнул о камень.

Сто Семьдесят Второй издал протяжный стон и медленно осел, заливая кровью мраморный пол вокруг себя.

— Ты всё сделала правильно, — Харо развернул её к себе, нежно провёл пальцами по щеке.

И тут что-то словно лопнуло. Из глаз брызнули слёзы; обида, таящаяся всё это время, вырывалась наружу, и сладить с ней Ровена уже не могла.

— Где ты был?! — она замолотила кулаками по его груди, по плечам — куда дотягивалась. — Я так ждала тебя! Проклятый скорпион, ненавижу!.. Ненавижу тебя, Сорок Восьмой! Лучше бы ты умер!

Харо молча принимал удары и оскорбления, а потом, в какой-то момент просто прижал её к себе:

— Прости…

Рядом кто-то прочистил горло. Ровена оглянулась, моргая от застлавших глаза слёз. Морок смущённо оскалил острые зубы:

— Не хотелось бы вас прерывать, но не пора ли нам валить отсюда?

А ведь верно! На стрельбу наверняка скоро сбежится и полиция, и стража. Ровена подняла глаза на Харо, ожидая его решения. Какое-то время он молчал, потом коротко качнул головой:

— Нет. Никто никуда больше бежать не будет.

* * *

Стоило карете остановиться, как сервус уже услужливо распахнул дверцу и почтительно склонился, приветствуя своего господина. Брутус неспешно преодолел ступеньки крыльца, удовлетворённо отметив, что Бастарды Тейлура довольно ответственно подходят к своим обязанностям. Двое дежурили у ворот, ещё несколько поблёскивали доспехами в глубине сада. Конечно, с осквернёнными им не сравниться, но на безрабье и наёмник скорпион.

Брутус хмыкнул себе под нос и перевёл взгляд на сервуса:

— Всё спокойно?

— Да, господин, всё спокойно, — тот почтительно склонил голову, придерживая входную дверь. — Могу ли я быть вам чем-то полезен?

— Позови Сто Семьдесят Второго ко мне в кабинет, — и вдогонку уже бросившемуся выполнять приказ невольнику прикрикнул, — а потом принеси мне вина. Белого, сухого.

— Будет сделано, господин!