В тени трона

Жизнь в их гатчинском особняке стараниями рачительной хозяйки была налажена и приятна. Сам особняк, хотя и одноэтажный, с его внушительным штатом прислуги, напоминал великокняжеское жилище куда больше, чем локтовский деревянный дворец. После ремонта, проведенного на высоком уровне, с установкой всех технических новинок, под взыскательным контролем Натальи, дом на Николаевской удовлетворял самым строгим запросам. Но за его пределами требовательная хозяйка шикарного особняка под ироничными, а то и злыми взглядами разгуливающих по улицам особ (Гатчина – городок придворных и чиновников) становилась отверженной обществом женщиной. И великий князь никак не мог ее защитить, разве что увезти подальше от охочей до сплетен и злой на язык публики в тихое Брасово. А Наталье, непризнанной царской невестке, красивой, грациозной, в расцвете сил женщине, хотелось блистать в свете, в перекрестье восхищенных взоров кавалеров и дам, а не оскорбительных взглядов придворных недоброжелателей. Зато к находящемуся в опале великому князю стали проявлять повышенное внимание раздраженные промахами Николая думцы и настаивающие на незамедлительном проведении реформ лидеры оппозиционных общественных группировок. В Михаиле видели потенциального преемника брата. Николай Второй с его нескончаемой чехардой в кабинете министров, утратой реальной власти и военными неудачами выглядел в глазах радикалов политическим банкротом. Михаил на все намеки и подспудные предложения царских оппонентов отвечал однозначным отказом: он не желал России продолжения самовластной монархии, но любезное его сердцу конституционное правление должно быть одобрено народом, а не назначено сверху. В нажиме оппозиционеров на великого князя определенная роль отводилась и Наталье Сергеевне – она слыла, и не без оснований, либеральной женщиной и оказывала, в разумных рамках, влияние на любящего мужа.

Наконец подоспел врачебный приговор: Михаилу во избежание нежелательных осложнений после болезни рекомендуется провести полтора-два месяца в Крыму, на Южном берегу. Выслушав петроградских эскулапов, великий князь решительно отверг их рекомендации и уехал в Ставку, а оттуда на фронт. Каток войны, увязая в кровавом месиве, двигался хотя и медленно, но неостановимо.

2-й кавалерийский корпус под командованием великого князя Михаила, повышенного в звании до генерал-лейтенанта, входил в состав 7-й армии; к новому командиру перешли шесть полков Туземной дивизии, дивизия казаков с Терека и бригада донских казаков. За время болезни князя начштаба корпуса генерал-майор Яков Юзефович проинспектировал боевые части, провел полевые учения на местности и проверил готовность личного состава к предстоящим боям. О предстоящей летней кампании ходили слухи по всему вяло действующему фронту, но толком никто ничего не знал – ни командиры полков, ни чины пониже. В Ставке, куда Михаил явился по пути в расположение своего корпуса, он получил от генерала Алексеева точную секретную информацию: в июне армии Юго-Западного фронта, собранные в кулак, под командованием генерала Брусилова устремятся на запад, прорвут застывший фронт и изменят ход войны. И 2-й кавалерийский корпус в этом прорыве сыграет не последнюю роль. Эта впечатляющая операция потребует жертв, и немалых, но мы за ценой не постоим… Того же мнения придерживался и Николай: боевые успехи на фронте заставят замолчать его противников, всех этих несносных анархистов-революционеров, и укрепят любовь народа к своему монарху.

Пока Брусиловский прорыв успешно набирал силу, 2-й корпус проводил отвлекающие наступательные операции локального масштаба на флангах – севернее и южнее направления главного удара. Потери, как и предполагала Ставка, были непомерны: сотни тысяч убитых на полях сражений с обеих сторон, эшелоны раненых и больных, нескончаемые колонны пленных. Военные успехи непредсказуемы и переменчивы: осуществив прорыв фронта и продвинувшись на запад, Брусилов наткнулся на стойкое сопротивление подтянувшего резервы противника и вынужден был остановиться. Связанный распоряжениями Ставки, он не смог развить свой успех; наступление захлебнулось.

В один из июньских дней Михаил, объезжавший на штабном «паккарде» позиции Терской казачьей дивизии, попал под артобстрел. Шрапнельные снаряды ложились справа от дороги на зеленой опушке карпатского леса; хлопки разрывов звучали диссонансом в ласкающей слух тишине природы. Спеша уйти из зоны обстрела, шофер предельно увеличил скорость.

Но от беды уйти не удалось: грохнул оглушительный взрыв, и шрапнельная пуля, со свистом рассекая воздух, впилась в плечо великого князя. Магомед, сидевший сзади, ринулся к Михаилу, с силой прижал свою шапку к кровоточащей руке и не отпускал. Ранение было проникающим, но кость осталась целой.