В тени трона

Итак, царь Николай… Нет царя – нет проблемы. «Почти нет», надо прибавить, чтоб не ошибиться. Остаются: властолюбивая жена, пятеро детей, брат, числившийся русским императором один-единственный день, две сестры и вдовствующая мать. Ближний круг монарха, императорская фамилия, каждый из членов которой может претендовать на престол. От них надо избавиться, всю семью извести под корень – это разумный прием самообороны, обеспечение безопасности пролетарского государства, не более того. Самообороны и устрашения… История не простит нам колебаний в этом вопросе. Всех – под корень! И начать надо, на пробу, с последнего царя, бывшего великого князя Михаила.

Хорошо было бы поставить на Дворцовой площади гильотину и обезглавить всю компанию – с воспитательными целями, учитывая французский бесценный опыт. Или, на худой конец, просто повесить. Но последствия такого публичного действа непредсказуемы – у мировой буржуазии свои представления о справедливости и морали, и она не собирается от них отказываться: народная казнь у всех на виду будет воспринята на Западе как проявление средневекового варварства, следовательно, не вызовет симпатии к нам у европейцев и таким образом помешает осуществлению всемирной пролетарской революции. А поэтому надо действовать целенаправленно, но скрытно. И не брать на себя лично ответственность за принятое решение: разгневанный народ сам расправляется со своими тиранами – это куда верней!

Такую точку зрения охотно разделяли с Лениным его приближенные – Свердлов, Зиновьев, Урицкий; они ничуть не сомневались в том, что всех до единого потенциальных претендентов на власть следует устранить как можно скорей. Такова тяжелая поступь Истории, и горе многим, кто оказывается на ее пути… Троцкого к «царскому делу» решили не привлекать – он был склонен к драматическим эффектам, и намечаемая казнь царя могла опасно воспламенить «демона революции».

Теперь надо было спланировать операцию, найти исполнителей, дать сигнал – и концы в воду… А в мутной воде русского бунта, «бессмысленного и беспощадного», среди охваченных кровавой вседозволенностью недоумков подыскать действующих лиц, с открытой душой готовых на цареубийство, было нехитрой задачей.

17

Июнь 1918-го

Угроза тюрьмы, а то и бессудной уличной расправы от рук пьяных победителей нависала над Михаилом – вплоть до марта 1918-го, когда его арестовали гатчинские чекисты.

«Гражданин Михаил Романов» оставался, начиная с октября, под прицелом победившей пролетарской власти. Что уж тут говорить о его брате: экс-царя с родней новые красные верхи и не думали оставлять в покое. И если в первые дни после февральского переворота Временное правительство не препятствовали Николаю и его семье уехать в Англию, в эмиграцию, то и из этого ничего не вышло: король Георг, опасаясь негативной реакции британской общественности, поостерегся посылать за кузеном крейсер. А потом было поздно: несчастного Николая поместили под домашний арест в Царском Селе, а оттуда, уже при большевиках, депортировали с женой и детьми в Сибирь, в ссылку.

После захвата власти в октябре 1917-го большевики, засучив рукава, принялись свинцом наводить порядок в стране; всякое проявление милосердия или слабости считалось у них преступлением. Члены царской семьи были им как бельмо на глазу: всякий недовольный жестокостью пролетарской диктатуры мог возложить надежду на спасение от нее на Романовых. Следовательно, с Романовыми надо кончать: такое решение было продиктовано большевикам пролетарским самосознанием и отеческой заботой о светлом будущем своей страны и всего человечества.

7 марта 1918 года великий князь Михаил Александрович, а вместе с ним и личный секретарь Джонсон с верным командиру ординарцем Магомедом, готовым идти за своим командиром хоть на плаху, были арестованы в Гатчине и отправлены в столицу, в Комитет революционной обороны Петрограда. Комитет возглавлял ставший через несколько дней председателем Петроградской ЧК Урицкий – человек страшный. Момент ареста был выбран не случайно: по городу ползли слухи о возможном наступлении на Петроград приободрившихся немецких дивизий, под прикрытием этих панических слухов можно было без помех вывезти последнего русского императора Михаила Второго куда-нибудь в глубинку и там, вдали от любопытных глаз и сочувствующих сторонников, с ним расправиться. Урицкий подверг арестованных жесткому допросу, результатом которого стала его докладная записка Ленину: «Многоуважаемый Владимир Ильич! Предлагаю Романова и др. арестованных Гатчинским Советом Рабочих и Солдатских Депутатов – выслать в Пермскую губернию. Проект постановления при сем прилагаю. Если нужны какие-либо объяснения, готов явиться на заседание для дачи их. М. Урицкий».