В тихом омуте

Она заплакала, и ему больше всего на свете захотелось снова оказаться с ней в комнате наверху, в самый последний раз, пока его не увели навсегда. Он поцеловал ее в лоб и попрощался, после чего последовал за детективом.

Патрик никогда не верил в мистику, во внутреннее чувство и интуицию, но такого исхода в глубине души ждал. Ждал развязки. Он почувствовал это задолго до того, как из воды вытащили холодное тело Нел Эбботт, но посчитал признаком старения. В последнее время его разум стал проделывать с ним фокусы, с необыкновенной яркостью и четкостью вызывая в памяти картины прошлого и размывая настоящее. Он понимал, что это начало необратимого процесса, долгого прощания, которое изъест его. Он должен быть благодарен, что хотя бы успел навести порядок и не потерял самообладания. Он понимал, что это был единственный способ спасти остатки построенной ими жизни, но кому-то придется за это заплатить.

Когда его привели на первый допрос в полицейском участке Бекфорда, Патрик сначала думал, что не переживет такого унижения, однако справился. К его удивлению, он чувствовал облегчение. Ему хотелось все рассказать. Раз уж все выплыло наружу, то узнать обо всем нужно от него, пока он еще соображал и разум не успел его покинуть. Он ощущал не только облегчение, но и гордость. Всю свою жизнь он испытывал желание рассказать о том, что в действительности произошло той ночью, когда Лорен рассталась с жизнью, но не мог этого сделать. Он скрывал это из любви к сыну.

Он говорил простыми короткими предложениями. Излагал все очень ясно. Заявил, что хочет признаться в убийстве Лорен Слейтер в 1983 году и Даниэлы Эбботт в 2015-м.

С Лорен, понятно, никаких трудностей не возникло. Они поругались дома. Она набросилась на него, он защищался, и в процессе борьбы она получила травмы, несовместимые с жизнью. Поэтому, чтобы избавить сына от правды, а себя – он это признал – от тюрьмы, он отвез ее тело на реку, отнес на обрыв и уже мертвую сбросил вниз.

Сержант уголовной полиции Морган вежливо его слушала, но тут остановила.

– Ваш сын все это время был с вами, мистер Таунсенд? – спросила она.

– Он ничего не видел, – ответил Патрик. – Он был слишком мал и слишком напуган, чтобы понять, что происходит. Он не видел, как его мать получила травмы, и не видел, как она летела с обрыва.

– Он видел, как вы бросили ее вниз?

Патрику потребовалось собрать все силы, чтобы не перегнуться через стол и не ударить ее.

– Он ничего не видел. Мне пришлось посадить его в машину, я не мог оставить шестилетнего ребенка одного дома в грозу. Будь у вас дети, вы бы это поняли. Он ничего не видел. У него все в голове перепуталось, и я рассказал ему… версию правды, в которую он мог поверить. И убедить самого себя, что так и было.

– Версию правды?

– Я рассказал ему историю – так поступают с детьми, говоря о вещах, которые они не в состоянии понять. Я рассказал ему историю, с которой он мог жить, с которой его жизнь не превратилась бы в кошмар. Неужели непонятно? – Несмотря на все усилия, ему не удалось сохранить спокойствие. – Я не мог оставить его одного. Его мать умерла, а если бы я сел за решетку, то что бы с ним стало? Какая бы жизнь его ждала? Его бы отправили в приют. Я видел тех, кто вырос в приюте, – никому еще не удавалось выйти оттуда нормальным. Я защищал его, – Патрик чувствовал, как его переполняет гордость, – всю жизнь.

Рассказывать о Нел Эбботт, по понятным причинам, было сложнее. Узнав, что она общалась с Никки Сейдж и отнеслась к ее версии смерти Лорен серьезно, он забеспокоился. Не потому, что она могла пойти в полицию, нет. Ее не волновало правосудие или что-нибудь еще, но она была одержима идеей превратить свой никчемный проект в настоящую сенсацию. Для него главным было то, что она могла своими откровениями расстроить Шона. Он опять-таки защищал сына.

– Именно так поступают отцы, – подчеркнул он. – Хотя вы об этом можете и не знать. Мне говорили, что ваш любил выпить. И нрав у него был крутой. – Патрик улыбнулся, видя, как вздрогнула Эрин Морган, подтверждая, что его удар достиг цели.

Он сказал, что договорился встретиться с ней на обрыве вечером.

– И она согласилась?! – не поверила детектив Морган.

Патрик улыбнулся.

– Вы ее не знали. Вы понятия не имеете, какой у нее был гонор и как много она о себе мнила. От меня-то и требовалось всего лишь пообещать, что я покажу ей, как все произошло той ночью с Лорен, на том самом месте. Пообещать рассказать то, что еще никому не рассказывал, что она будет первой, кто узнает правду. А там, наверху, все было уже просто. Она перед этим выпила и нетвердо держалась на ногах.

– А браслет?

Патрик поерзал на стуле и заставил себя посмотреть детективу Морган в глаза.

– Она стала сопротивляться, я схватил ее за руку, она ее выдернула, и браслет соскочил с запястья.

– Но раньше вы говорили, что сорвали его с руки, верно? – Она сверилась с записями. – «Сорвал его с руки этой шлюхи».

Патрик кивнул: