В тихом Провиденсе

– ОН тоже был живым человеком! ОН так же, как и они, имел право на своё место под солнцем! Он заслуживал лучшего, а они присвоили себе ЕГО гениальность!

Бенджамин понял, что с самого начала говорит не с тем человеком, который подменял его в библиотеке. Тот робкий юноша, высокий и всегда немного неуверенный сгорел в огне ненависти. Переродился, как птица-феникс, и из горячего пепла возникло нечто злое и жестокое, готовое своими руками решать человеческие судьбы.

– Стэнли! – Купер питал иллюзорные надежды обратить процесс вспять, достучаться до того парня, который собирал мебель для библиотеки. – Они едут за тобой! Тебя арестуют.

На этот раз из телефона послышался смех, не предвещавший ничего хорошего.

– Надеюсь на это! Вот только вряд ли у них это получится! Я приготовил им тёплую встречу!

Телефон выскользнул из безвольных пальцев Бенджамина. Трещина пробежала по экрану, который через несколько секунд потух.

***

– Твою же мать! – Паскаль оттянул щёки вниз и резко отпустил. – У этого парня точно какой-то сдвиг на почве литературы. Я уже вижу заголовки газет: «Помощник библиотекаря, убивший нескольких писателей, прячется в заброшенном книгохранилище»! Это ж надо догадаться до такого!

По адресу, указанному Купером, действительно находилось заброшенное книгохранилище, на верхнем этаже которого Стэнли снимал студию. После известного случая американский народ очень недоверчиво относится к книгохранилищам, особенно к их верхним этажам. У этого их тоже было семь, и Эктору не понравилось, как выглядят давно не мытые окна этого здания. Мутные и не пропускающие свет они не давали возможности заглянуть внутрь. Для этого нужно было войти.

Эктору показалось, что в верхнем окошке промелькнула фигура. В прошлый вторник стрелок объявил свою войну писателям, а неделю спустя прятался в заброшенном книгохранилище. Понимая всю нелогичность происходящего, Эктора не отпускало предчувствие, что вопреки здравому смыслу и инстинкту самосохранения стрелок может оказаться в Провиденсе. И, вполне возможно, они найдут его в этом здании.

Приятнее всего в такой день было оказаться около бассейна с каким-нибудь прохладительным напитком в руке, но они стояли перед старым книгохранилищем, и рубашки потными парусами обтягивали их спины. Очень хотелось чем-нибудь промочить горло, но у них ничего с собой не было. Стоять на месте не имело никакого смысла, но перед ними будто бы возник барьер, мешающий сделать первый шаг. Ни один из них не готов был в этот сознаться, но каждый испытывал страх.

Солнечный свет резал глаза, от жары начинала кружиться голова, нападала сонливость.

– Идём! – Переборов наваждение сказал Эктор и сразу решительными шагами стал пересекать улицу.

Паскаль двинулся за ним, внимательно осматривая недружелюбные окна. Телефон в его кармане негромко пискнул.

***

Возвращение к жизни показалось ему бессмысленным. И в этом заключался парадокс. Ведь в тот момент, когда этот тип начал в него стрелять, Томас был готов сражаться до последнего издыхания. А может он самому себе врёт? И он был готов сражаться только потому, что там были Венди и Джон? Какова вероятность, что только из-за них он схватился за раскалённую вилку и ударил по лицу, склонившемуся над ним? А будь он там один, стал бы он геройствовать или предпочёл бы избавиться от всех проблем разом?

Уж одну проблему он точно решил – ещё на какое-то время отложил начало работы над новой книгой. Хотя раньше он умел изобретать и более безболезненные способы. А сейчас он лежал в больнице и утомлялся от того, что тупо смотрел в стену. Его утомлял медленный ход времени, какой умник вообще додумался до того, чтобы прикрепить часы прямо напротив больничной койки? Таких нужно привязывать к кроватям и сутками заставлять смотреть, как секундная стрелка наматывает один круг за другим. Это хуже китайской пытки с водой!

Кстати, раз уж он вспомнил о книгах… Вчера Джон принёс ему книгу, ту самую, которую он читал в кресле возле фургона, томик Конан Дойла, однако он не испытывал ни малейшего желания открывать её. Потому что это утомляло. Он как будто потерял вкус к книгам. Томас надеялся, что это лишь на время, до тех пор, пока он не оправится, но мысли тоже утомляли.

Зато в больнице он видел самые красочные и безумные сны в своей жизни. Каждую ночь ему являлась помесь вымысла и реальности, кипучая смесь его собственных персонажей с людьми, существующими в настоящем. И практически каждую ночь он видел торфяное болото, по которому бродил человек с пистолетом. Томас ни разу в жизни не наблюдал торфяных болот, но во сне всегда узнавал его. Странная картина мелькала во всех его видениях. Очень уж навязчиво, как кусочек мяса, застрявший между зубами. Было ли это связано с той мыслью, которая не отставала от него и наяву?