В тишине, перед громом

— Славин, ты, кажется, недоволен? Будешь работать на обаянии. Увидишь, тебя станут носить на руках.

— Факт, — уныло согласился Славин. — Только я-то хотел ходить собственными ногами.

— Успеешь еще и ногами. Кирилл, — приподымаю его подбородок, — выше голову! Ну, друзья, начали, благословясь!

Почерк по характеру

Сдав ключи дежурной по этажу, мы стали спускаться по лестнице. Облысевшая ковровая дорожка, прижатая к ступенькам медными прутьями, чопорно глушила шаги. Дежурная, седая дама с неистребимо аристократическими буклями, пронесенными сквозь все бури эпохи, проводила нас любопытным, совсем не аристократическим взглядом. Ох, уж это любопытство гостиничного персонала!

Итак, нам предстояло установить контакт с горотделом ГПУ. Мы отправились туда пешком.

Славин и Ростовцев с любопытством посматривали на витрины, на прохожих, на старые каштаны вдоль тротуаров, на киоски с пивом и квасом, на свежепокрашенные трамвайные вагончики, с лихим трезвоном катящие по узкоколейному полотну дороги.

— Ну, как город, ребята? Нравится?

— Да я еще как-то не раскусил, — серьезно отвечает Кирилл. — Надо приглядеться.

Понятно. Кирилл — парень основательный и с бухты-барахты впечатлений себе не составляет. Ему надо приглядеться.

— Ничего городок, — снисходительно говорит Славин. — Провинция, конечно. — Его лукавая одесская физиономия с коротким носом и пажескими загнутыми ресницами выражает добродушную иронию. — Но девочки попадаются ничего.

— Опять девочки, Славин?

Он смеется.

— Я ж с эстетической точки зрения, Алексей Алексеич.

— Ах, с эстетической! Между прочим, «морали нет, есть только красота» — это не твой афоризм?

— Это Борис Савинков сказал, — простодушно улыбается Кирилл.

— Смотри-ка! — удивляется Славин. — Эрудит.

— Один — эстет, другой — эрудит, — посмеиваюсь я, а сам и вправду удивляюсь Кириллу: когда он успевает столько читать! Глотает книги, наверстывает — золотой парень...

Вот какие они ребята, Славин с Кириллом, пошучивают, посмеиваются, балагурят, вроде бы все им трын-трава, но я-то знаю, что все их мысли — о предстоящем деле, и каждый по-своему собирает сейчас все силы ума и духа для того трудного и необычного, чем нам придется здесь заниматься. А шуточки и смешки — своего рода прикрытие: не положено показывать, что ты озабочен.

А город — что ж, это для них еще один город на чекистском пути, какие были и каких еще будет много...

* * *

...Нужный нам двухэтажный особняк по Садовой, 40, уютно притулился в обрамлении разросшихся старых каштанов.

Мы поднялись на второй этаж, и секретарь тотчас провел нас к начальнику горотдела. Начальник был подтянутым и даже щеголеватым человеком примерно моих лет. Мы в своих штатских одеждах рядом с ним много теряли. Габардиновая гимнастерка сидела на начальнике так, словно именно в ней он появился на свет божий. Новехонький ремень ловко охватывал его кавказскую талию. Крохотный пистолет в замшевой кобуре выглядел модной безделушкой. Аккуратные усики очень шли к его смуглому тонкому лицу.

Захарян уже был извещен о нашем приезде и встретил нас вежливо, почтительно, но без особого энтузиазма. Что ж, люди всегда люди, кому приятно, что важное и интересное дело поручают не тебе, а присылают опергруппу из областного центра...

Я вкратце объяснил нашу задачу. Начальник горотдела ГПУ выслушал с бесстрастным вниманием, молча. Я закончил. В распахнутое за спиной Захаряна окно было видно, как двое военных, в бриджах, без гимнастерок и в тапочках на босу ногу, тренировались на спортивных снарядах. Один упорно повторял неполучавшийся соскок с брусьев, а другой блистательно крутил на турнике «солнце».

Пауза становилась неловкой. И тут Славин, сидевший против меня в таком же мягком кожаном кресле, вдруг наклонился, подобрал с пола какой-то бумажный клочок, внимательно рассмотрел его и снова бросил.

— Я думал, может, нужная, — объяснил он.

Захарян рассмеялся. Очень просто и дружески, блестя из-под усиков замечательными зубами, которых наверняка не видел еще ни один дантист. Сразу стало хорошо и спокойно.

— Какой внимательный у тебя сотрудник, товарищ Каротин, — проговорил начальник горотдела, вытягивая из бриджей тонкий белоснежный платок. — Бумажку в моем кабинете подобрал. Думал, может, нужная. Может, Захарян секретный документ потерял. — Он коснулся платком лба и снова засмеялся.

Контакт был установлен.

А дальше разговор был коротким и ясным. Я попросил предоставить товарищу Ростовцеву все нужные нам архивные фонды, а товарища Славина проинформировать о наиболее интересных старожилах Нижнелиманске.

Расчеты изобретателя Кованова

Оставив ребят на попечение Захаряна, я вышел на улицу, сел в трамвай и через весь город поехал на судостроительный завод. В проходной, похожей на все заводские проходные, пожилой вахтер долго читал, шевеля губами, пропуск, сверял его с моим паспортом, а фотографию в паспорте — со мной в натуре и, словно нехотя вернув документы, сказал наконец:

— Можете.