В тишине твоих шагов

— Раздался телефонный звонок. Я подняла трубку. Молоденькая девушка сообщила, что пришла по важному делу и просит спуститься Арсения Беляева. Я ответила, что он на совещании. Та поинтересовалась, надолго ли, и заметила, что у нее нет времени ждать.

— Она не представилась?

— Нет, — с сожалением покачала головой Ирина.

— В котором часу это было?

— Около пяти или половины шестого, потому что день подходил к концу, я потихоньку собиралась домой.

— Она ничего не передавала ему?

— Как же я могла забыть, точно. Она передавала ему записку. Когда я выходила, охранник передал ее мне. Пришлось вернуться, чтобы оставить записку на его столе.

— Этот охранник?

— Нет, дежурил его сменщик.

— Ирина, вы нам очень помогли. — На лице Тимофеева было написано удовлетворение. — Скажите, вы не могли бы проверить, вдруг эта записка осталась в ящике стола Арсения? И еще, я видел камеры над входом и здесь, возле турникета. Где у вас стоит записывающее оборудование? Это почти невозможно, но вдруг есть хоть малейший шанс увидеть записи с того дня.

На ее лицо застыло задумчивое выражение.

— Записи может достать мой сын, — шепнула она мне на ухо, — он работает на первом этаже, сисадмином. Костя недавно рассказывал о том, что видеофиксацию на предприятии обеспечивает знакомое ему оборудование и программное обеспечение. Ждите меня через полчаса у входа.

— И поищите записку, я буду вам по гроб жизни благодарна, — шепнула я в ответ.

Женщина кивнула и быстро удалилась, опустив голову.

Охранник встал и подозрительно уставился на нас.

— Я слышал, что вы вынюхиваете, — надменно прорычал он, делая шаг в нашу сторону, — кто вы такие? Родственнички убийцы и насильника? Таких, как он, нужно не сажать, а расстреливать на месте! И нечего здесь отираться, ступайте, таким, как вы, здесь не место!

— Что? — громко возмутилась я и подошла к нему почти вплотную.

— Убирайтесь отсюда, пока я не вызвал полицию, — предупредил охранник.

— Да как вы смеете? Кто вы такой, чтобы с нами так разговаривать?! — меня возмутил его тон.

— Проваливайте, и чтоб я больше вас здесь не видел! — Он подошел ближе и дотронулся до моего плеча, пытаясь развернуть к двери.

Не успев вознегодовать, я заметила, как Тимофеев, все это время молча стоявший позади, захватил пальцы охранника и одним молниеносным движением вывернул ему руку.

Взвыв, как мамонт, здоровенный жлобина рухнул перед ним на колени.

Я охнула.

— Ты был ужасно невежлив с девушкой, — спокойным тоном заметил Тимофеев и по-отечески похлопал его по плечу. — Тебе повезло, что нам уже пора.

Подхватив меня под локоть, Алексей быстро увлек за собой к выходу. Обернувшись на мгновение, я увидела, как мужчина подтянулся и сел на свой стул, жалобно махая вывихнутой рукой. Он тихо, сквозь зубы, процедил ругательства в нашу сторону. Об этом я решила не упоминать Тимофееву, чтобы, не дай бог, не возвращаться в здание.

Мы добежали до стоянки и запрыгнули в машину.

— Что она сказала тебе? — Алексея трясло от нетерпения.

— Она вынесет записку через полчаса и постарается добыть записи.

— Отлично, — казалось, он успокоился.

— Спасибо, что защитил меня.

— Разве я мог поступить по-иному? — усмехнулся Тимофеев и проверил свой телефон.

— Мы могли бы позвонить Донских и попросить изъять запись, — предложила я, устало положив голову на кожаный подголовник сидения.

— Да, и если на видео Маша Яковлева, то мы вручим ему еще одно доказательство связи твоего брата с этой девушкой.

— Об этом я не подумала…

— Доверь это дело полиции, и пленку не увидит никто. Она случайным образом потеряется, будет уничтожена или обнаружится брак. Всему, что идет вразрез с их версией случившегося, уготована эта судьба. Любую улику. Я знаю их методы.

Он потер подбородок.

— Я поняла.

— Не расстраивайся раньше времени. Мы должны просмотреть запись, а там уже решим, что с ней делать.

— Можно один вопрос?

— Конечно, — он лег на сиденье так, чтобы смотреть прямо на меня.

— Вы с тем мужчиной, который красил бордюры, говорили вчера про моего отца… И говорили как о вполне хорошем человеке. Он причинил нам много боли, все мое детство избивал мать и брата. Мне тоже доставалось несколько раз. Больше я о нем ничего не знаю. Только номер телефона, который случайно сохранила после его сообщения с поздравлением на Новый год.

— Твой отец… Я знаю его с хорошей стороны. Он спас мне жизнь.

— Правда?

— Да. Так получилось, что меня внедрили в одну группировку, которая курировала огромный по нашим меркам объем наркотрафика. За полгода в банде я стал почти своим, мне верили. Всю информацию, которую получал, я передавал в местное управление по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Готовилась переброска большой партии товара, мы планировали задержание. Что-то тогда пошло не по плану, и, отступая, преступники связали меня, жестко избивая ногами, битами, и выстрелили в голову. Дальше я ничего не помню. Потом выяснилось, что они подожгли здание и смылись. Ребята с управления преследовали их и уничтожили при задержании. Никто не знал, где я.

— Как же ты выжил?