В тишине твоих шагов

— Слуховой аппарат? Не носишь? — Донских бесцеремонно осмотрел голову сыщика. — Я не верю, что ты стоишь передо мной. Такой. — Он, казалось, расчувствовался и не мог подобрать подходящих слов. — Как новенький!

— Спасибо, — кивнул Лёша и спрятал руки в задние карманы джинсов.

— Ты ведь всё понимаешь, что я говорю? — не унимался восхищенный майор юстиции. — По губам читаешь?

— Ага, — ответил Тимофеев.

Я сделала шаг назад. Мне было неловко находиться в этом треугольнике.

— Обалдеть! — Сергей прикрыл лицо руками, едва не уронив папку. — Мощно, парень. Это очень мощно! Если честно, я уже не надеялся увидеть тебя таким. Нам нужно как-нибудь встретиться и выпить. Как ты? За?

— Да, — неуверенно отозвался Лёшка, словно прокручивая в голове подробности последней, вчерашней, пьянки и раздумывая, сможет ли он потом отвертеться от данного обещания.

— Твой голос, конечно, изменился, — с серьезным видом заметил Донских. — Но не будь я в курсе твоих злоключений, вряд ли бы обратил внимание, что он чем-то отличается от обычного. Ты молодец!

— Поверю тебе на слово, — рассмеялся Тимофеев.

Сергей поддержал его бодрым похлопыванием по спине.

Я прижалась к стене. Мимо нас прошел медик, строго взглянувший на мужчин, посмевших нарушить тишину лечебного заведения. Они, увлеченные разговором, этого даже не заметили.

— Ты обязательно должен мне рассказать, как устроился после увольнения и… всего этого. Нужно встретиться и посидеть в спокойной обстановке. Я просто покорен твоей силой воли, характером. Мужик! Лёха, да ты выглядишь лучше прежнего, я клянусь! — Донских повернулся ко мне, радостно подмигнул и, схватив за руку, притянул к себе. От его прикосновения мои конечности словно оледенели. — Знакомься! Это моя девушка Александра.

Тимофеев заморгал и изменился в лице. Его взгляд потемнел.

— Или вы уже знакомы? — оживленно поинтересовался Донских, удерживая меня за талию.

21

Я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица.

В такие ситуации мне еще не приходилось попадать. Невероятно гадкое чувство. Стоило Донских произнести эту фразу, как в моем мозгу оцепенели абсолютно все извилины. Казалось, я слышала только один звук, грандиозный и сокрушительный: как рушатся мои надежды.

С отвисшей челюстью я повернула голову направо, желая продырявить взглядом обнаглевшего Донских. Его рука продолжала крепко прижимать меня к себе.

Мимо нас быстрым шагом прошли санитары с пустой каталкой. Пришлось немного отойти в сторону, чтобы пропустить их в отделение. Воспользовавшись моментом, я высвободилась из объятий Сергея и сделала несмелый шаг влево.

Оказавшись меж двух мужчин, мне не пришло в голову ничего лучше, чем опустить глаза и буравить ими пол. Как же поступить? И стоит ли отнекиваться? Хотелось закричать, что это всё неправда. Но мексиканских страстей с соплями до пола я страшилась больше, чем немых сцен. Оправдываться глупо, это равнозначно признанию своего поражения.

Состояние подходило к точке истерики. Не в силах пошевелиться, я едва заметно покачала головой из стороны в сторону.

— Знакомы, — ледяным голосом отчеканил Лёша. — Только Саша забыла упомянуть, что встречается с тобой.

Он замолчал и нервно усмехнулся.

Я медленно подняла на него глаза, пытаясь вложить в свой взгляд всё сожаление и раскаяние. Лицо Тимофеева на удивление было непроницаемым, поза расслабленной, уголки губ подняты в легкой добродушной улыбке. В его глазах я не увидела злости. В них были боль и любовь.

И разочарование.

У меня пересохло в горле.

— Мне уже пора бежать, — Тимофеев, пытаясь сглотнуть слюну, бросил спешный взгляд на часы и прокашлялся. — Иначе я опоздаю. Приятно было повидаться!

Он протянул Донских руку.

Улыбаясь, Сергей крепко пожал её и вновь похлопал сыщика по плечу:

— У тебя номер тот же?

— Да, — заверил Тимофеев, несколько раз беспокойно кивнув в подтверждение.

— Тогда я позвоню, — Донских внезапно осекся. Состряпав виноватое лицо, он добавил: — Напишу!

— Хорошо, — согласился Тимофеев. В тишине больницы его голос звучал почти оглушительно. Глядя куда-то в пол, мне под ноги, он проронил: — Пока, Саша.

Эти слова звучали как выстрел. Стало мучительно больно. В ответ я смогла лишь выдохнуть.

Грудь разрывало от нестерпимых страданий.

Ему было невыносимо дальше находиться в моем обществе. Тимофеев развернулся и быстрым шагом направился прочь по коридору. Мне хотелось кинуться за ним, догнать, прижать к себе, всё объяснить и молить о прощении. Но руки и ноги оставались недвижимы. Я почувствовала, как немеют кончики пальцев. Его силуэт продолжал удаляться в полной тишине.

Стало темно и тихо. Меня ровно лишили слуха.

Все посторонние звуки и шумы перестали существовать. Стены стали выше, пространство сужалось. Задыхаясь в паническом припадке, я пыталась разглядеть хотя бы его очертания. Но коридор был уже пуст. В полнейшем безмолвии до меня доносились лишь звуки его удаляющихся шагов. Шаг. Шаг. Еще шаг.

Он уходил. И в этом не было ничьей вины, кроме моей.