В Точке Безветрия

Я взял еще мохито и ушел валяться в луга. Лег опять лицом в травищу и ни о чем не думал. Солнце перемалывало меня, время, людей. Оно как будто ворочало огромный каменный вал, огромный- огромный механизм, как будто жернова на мельнице, только поднимало их не силой ручья, а исключительно своей огромной энергией. Эти жернова и были мы, жалкие и потерянные. Нас тошнило от этого размеренного вниз –вверх. Хотелось выйти, но кто ж нас выпустит? В этих жерновах был я, моё рождение, вся моя жизнь от начала до конца. Я чувствовал, как эти валы огромной солнечной энергии прокатываются по моей спине, моему телу, начиная с головы. Я этому никак не препятствовал. Я решил вообще не препятствовать ничему в моей жизни. Я решил не сопротивляться ходу моей личной истории: как будет, так будет. Я дошел до такой точки кипения, что смирился. Я смирился, товарищи. Даже звучит дико. Но да, да, я смирился!

В разгар жары я увидел двух девчонок около лабиринта с рекламными полотнищами, приглашающими всех немедленно попасть в нирвану. Девчонки сидели в красивых тибетских шляпах и пребывали в ней. Я не хотел их беспокоить, но они сами предложили пройти по лабиринту. Я спросил, сколько это стоит, оказалось, поцелуй в щеку. Я щедро заплатил обеим и пошел вдоль по развешенным полотнищам вовнутрь «улитки». Изредка мне встречались зеркала, диско шары и странная космическая атрибутика. Девчонки включали специальную трансцендентную музыку, чтобы усилить эффект. За поворотом я наткнулся на кучу сена и подумал, что создатели хотели сделать эко эффект на фоне всех этих диско шаров. Я не впал в медитацию. Все это время я думал о Девушке Моей Мечты. Сердце тревожно стучало: неужели я, такой опытный, так нелепо попал в расставленную западню? Я не мог поверить в это. Я казался себе бронированным супергероем, но на деле обладал сердцем нелюбимого всеми слепого котёнка, который поведётся на первое блюдце молока и нечаянную ласку. Глупо и нелепо попался на крючок. Попался ли? Я застыл в сильном раздумии, стоя над стогом сена. «Это излюбленное место медитаций, – радостно прощебетала одна из организаторов, но, увидев мое перекошенное лицо, отпрянула, – «Ой, вам не понравилось?» «Мне не понравилась моя жизнь»,– резко ответил я ей и быстро вышел из лабиринта. Она не заслужила такого обращения, но внутри меня была чернота и отчаянье. Если надавить на человека, из него полезет только то, что уже было у него внутри. Глупо надеяться, что из депрессивного человека вдруг вылетят розовые и лиловые единороги и он, наполненный черной горечью и сожалением от своей собственной жизни, внезапно станет мил. Глупо надеяться. Какой-то голосок за моим правым плечом пропищал: «Идиот, ты обидел её». Я обернулся, но рядом никого не было.

Я был дико брутален в своем мрачном решении покинуть лабиринт, но стоило мне выйти под палящее солнце, как вся моя брутальность испарилась. Рядом играли йогические дети, а значит где то неподалеку шла медитация. Я завернул за лабиринт и увидел их – измученных постсоветских женщин, брошенных непутевыми мужьями, тянущих в одиночку своих детей и приехавшими сюда в поисках счастья и «раскрытия нужной чакры», влияющей на женское счастье. Я хмыкнул и подумал, что выиграли от «раскрытия чакры» только дети – столько дней на природе, вольному – волюшка. Было бы мне сейчас лет 5, я бы задал жару. Дети единственные на этой планете существа, не подверженные ржавчине, постоянно точащей наши сердца, этой черной суке, вынимающей сердце и душу, той, которая обещает спасение на дне бутылки, ей, которая лживо манит самоубийц решением всех проблем – депрессии. Нам бы занять у них толику той жизнерадостности, всепрощения, желания обнять весь мир, этой бесконечной любви ко всему живому. Истинно, истинно: детям принадлежит Рай.