В Точке Безветрия

Утреннее солнце светило что есть мочи на мою палатку, нагрело и чуть не сожгло её. Я проснулся от страшной духоты и почти сразу понял, что в рот мне нагадили кошки, а веки мои залепили воском. Я предательски опух, и результаты моего вчерашнего вечера были ясно видны на моем лице. Паук Вася спускался на паутине почти с самого купола палатки, девчонки на моем месте бы уже страшно визжали и бегали бы вокруг костра с перекошенными лицами. Оса Лиза вертелась вокруг моего сладкого сырка, забытого в кармане брюк. «Должно быть, там уже жирное пятно от него»,– равнодушно подумал я и не пошевелился. Я сделал над собой усилие и по-собачьи вылез из палатки. «Ох, зачем же меня мама родила», – думал я, пока перебирался через бортик от палатки. «О, а вот и наш непьющий!»,– громко сказала режиссер и я мысленно проклял тот день, когда мы познакомились. Кто-то заржал, кто-то начал предполагать, где я мог вчера надраться, кто-то шутить, что возможно меня покусали осы, я же мрачно молчал, пока не добрался до бутылки теплой минералки. Звучит ужасно, но проворное солнце проснулось много раньше меня и успело нагреть эту грёбанную минералку. Наконец, вынул из кармана растаявшую белую массу сырка и бросил её в остывшее костровище, вокруг этой белой жижи тут же собрался консилиум из муравьев. Я удовлетворенно кивнул, когда мои опасения подтвердились: около моего левого кармана джинс расплылось жирное пятно диаметром 10 сантиметров. Мне было по фиг. Во рту было так противно, что я пошел к нашему странному умывальнику, сооруженному из огромной пластиковой бутылки, и стал яростно надраивать себе зубы в тот момент, когда соседний оркестр начал играть какую-то мрачную и печальную музыку. «Что случилось?»,– со ртом, полным пены от зубной пасты, пробубнил я. «Мы прощаемся с последним свободным человеком», – ответила мне девочка-скрипачка. Я посмотрел непонимающе на Сашку, Сашка мотнул головой на Мартина: «Паспорт нашел». Мартин был просто нечеловечески разбит, я впервые увидел пару морщин на его лбу. Вся его офисная жизнь снова замаячила у него перед глазами. Он был как крестьянин, которому несколько дней назад дали вольную, и тут вдруг её внезапно отменили и всучили в руки плуг. «Вот тебе, бабушка и Юрьев день»,– ну и все такое, как обычно. Мартин ходил вокруг костра и воздевал руки к небу, напевая и стараясь попасть в такт под унылую музыку местного оркестра: «Яааа больше не свободен…Яааа раб системы…. Большой брат наблюдает за нами….онииии выследили меня..» В этот момент выскочил парень, который в прошлый раз читал реп, схватил какую-то палку и начал вычитывать в нее как в микрофон: «Бдыщ Бдыщ, ты-ты-тыщ! Ты нашел паспорт, ну что за беда! Теперь не отпустят тебя никогда. Вцепились, суки, тебе в руки и плечи. Теперь они точно тебя «залечат». Скажут, «вот тебе клетка, сиди в офисе и не рыпайся». Скажут, «будь как все, будь как все». Главное же не качество, а количество людей в своей рабской массЕеее!И ееее! И ееее!» Вокруг начали пританцовывать наши актеры и музыканты из соседнего с нами лагеря. Я от неожиданности выплюнул наконец свою пасту и запачкал футболку. Да по фиг. Всю одежду, с которой человек поехал в поход, он обязан выкинуть. И лучше с ней попрощаться до похода, чтобы не рыдать. Вокруг продолжался сейшен: я никогда не видел больше такого искреннего братания актеров с музыкантами. Как один потерянный и найденный паспорт может стать сверхидеей революционного движения и на самом деле объединить людей – уму непостижимо.

***