В царском кругу

Молитва — пустяк, просто есть верующие и неверующие. Признается только сила привычки, чтобы вечно быть недовольным своими ближними и не пошевелить пальцем ради них. Впрочем, такие люди любят своих ближних, какая-то нервная чувствительность примешивается у них к диким бредням. К тому же они хорошо знают себя, глубоко себя презирают и временами бывают страшно несчастны. Они безгранично снисходительны к другим, они могут объяснить, понять, простить всякое зло, но эта снисходительность основана не на милосердии, а на любви ко греху — это почти партийное отношение. Ко всему этому примешиваются страх перед старостью, бесконечные сетования, потребность и притязания на исключительную любовь к себе, перерастающие в тщеславие и выставляющие их в смешном виде: вот плоды и естественное следствие нравственного воспитания XVIII века, воспитания в духе гордыни, рассудочности, всеобщего скептицизма, вникающего во все, чтобы все отвергнуть, объясняющего и понимающего все, чтобы все отрицать; отрицающего Бога, страдающего человека, отрицающего самого себя во имя сомнения и отрицания. В Писании сказано, что когда Господь создал землю, из хаоса, бесформенной, бесцветной, безжизненной массы вышла организованная вселенная! Злой дух, противоречащий всему, что создано Богом, стремится все организованные элементы разъять и обратить в страшный хаос.

Вот что я увидела и поняла с шестнадцати лет, когда закончила институт и вернулась домой. Этот дух иногда привлекал и покорял меня, но чаще наполнял горечью и унынием и оставлял меня презренной, жалкой и мятежной. Теперь я совершенно одинока, без всякой человеческой поддержки, я не верю в самый глубинный разум, в самые тонкие и изощренные максимы, я не верю в их превосходство, я считаю их слабыми и дурными.

Но я верю в совершенствование, верю в него как никогда прежде — из-за чувства опустошенности и беспомощности, которое мне внушает зло. Я верую во Христа, Искупителя человечества, я верую в Его милость, ведущую человека к истине и добру, ведь не может быть, чтобы жизнь была только пропастью, в которую мы брошены лишь для того, чтобы падать все ниже и ниже в страшное небытие. Я теперь понимаю смысл поста и умерщвления плоти каждую минуту жизни и постоянного самоотречения, исповедуемого христианской верой. Тот, кому не понятна чрезмерность зла, найдет это лекарство слишком сильным, но когда осознаешь всю глубину нищеты души, предоставленной самой себе, тогда перед тобой яснее открывается глубокий смысл религии. Я сужу по себе самой и по моему неодолимому бессилию.

Императрица Мария Александровна с Анной Тютчевой.

Я глубоко убеждена, что сделать первый шаг по христианскому пути значит преодолеть дух лени постоянным занятием, чревоугодие или плоть — воздержанием и постом, злословие и любопытство — молчанием и сдержанностью. Но придерживаюсь ли я своих убеждений? Увы, нет! Я ленива, чревоугодна, болтлива. Эти пороки скорее смешны, чем страшны в глазах света. Но это не так, именно они мешают мне усердно молиться, верить в Бога и любить Его. Если б я могла преодолеть эти ежедневные маленькие искушения, то значительно бы продвинулась вперед, я в этом уверена. Нужно очень немного, чтобы возникло препятствие на пути к Богу, и гораздо труднее побеждать ежедневно тысячи мелких искушений, которые нам преподносит жизнь, чем иногда совершить великий подвиг добродетели. Я хочу трудиться над этим и прошу Господа удалить от меня слабость, постоянно убивающую все мои добрые намерения, и даровать мне прежде всего чувство жалости и милосердия, а не злобы и негодования к тем, кто заблуждается, но не для того, чтобы оправдать или простить зло, а напротив, чтобы судить его по Божьему закону, а не по придуманным людьми правилам. И раз уж Он мне даровал милость верить в Него — и не только для того, чтобы ощущать Его существование, но чтобы находить утешение и поддержку в одном моем стремлении к нему, раз Он оставил меня без всякой человеческой опоры, с одиноким и обездоленным сердцем, я прошу еще Его милости подчинить мой разум божественному закону и чтобы мои слабости и грехи, малые в глазах света, но большие в глазах Господа, не мешали бы мне приблизиться к Нему, чтобы я не отвергала Его моими поступками, тогда как всеми своими чувствами и стремлениями я признаю Его. Пусть дарует Он такую же милость моим сестрам и соединит нас в истинно христианской любви, в которой нет места непостоянству, эгоизму и свойственной людям ветрености.

4 октября

Я очень несчастна. Я смею говорить кому попало о том, что меня гнетет, но не отважусь записать это на бумаге. Мне не хотелось бы об этом думать, во мне борются жалость, негодование и стыд. Ах, как дурна, презренна, низка и ничтожна человеческая натура без искупительной веры. Ах, если я когда-нибудь сомневалась, если когда-нибудь желала освободить мою волю от строгих и узких правил религии, я на коленях прошу прощения у Господа, и если я сетую на свою серьезную и такую безрадостную жизнь, я снова прошу прощения.