В тумане тысячелетия

— Ох, подруженьки! — утирая слёзы, говорила Любуша. — Я одна в его смерти повинна. Ко мне он спешил, обещал в этот день непременно быть и с отцом условиться.

— Что же поделаешь теперь? Да оно и лучше! Слышишь — Святогор твой от нашего Перуна отступился, перестал веровать в него...

— А всё-таки любила бы я его.

— Его? Отступника?

— Что же сердцу любящему за дело, отступник он или нет — всё равно. Да и что мне за дело до Перуна!..

— Эй, девушка, замолчи! — нашёл нужным вмешаться жрец. — Не смей произносить хулы на Перуна. Вот если бы отец Велемир услыхал!.. Ох, последние дни наступают, слабеет вера, падает, а вместе с ней и народ погибает.

Никто не обратил особенного внимания на эти слова.

Вся молодёжь в роду Володислава была на стороне Святогора, девушки же прямо сочувствовали Любуше, в сердечную тайну которой многие из них были посвящены.

Это касалось молодёжи. Старики же и пожилые были взволнованы той частью известия, которая относилась к появлению перынского волхва.

Все они чувствовали в нём какую-то ложь, понимали, что рассказ о гибели Святогора далёк от истины, но высказать этого не решались.

Велемир всё-таки был сила. Но как бы то ни было, Святогора жалели.

Поэтому все родичи и отнеслись с таким сочувствием к горю Любуши.

Она же, бедная, продолжала громко рыдать, не будучи в силах совладать с собою.

Вдруг толпа заволновалась вся сразу, как один человек. Все повернули головы по направлению к лесу и напряжённо глядели туда. На опушке леса один за другим показалось несколько всадников.

— Кто-то едет к нам, — произнёс старейшина Володислав, тоже обративший внимание на эту группу.

— А я скажу тебе, кто, — вмешался примолкший было жрец, — едет к тебе, княже, отец Велемир, служители Перуна с ним и среди них твой сын, Вадим. Встретить готовься гостей дорогих.

— Сын Вадим, ненаглядный мой! — воскликнула Богумила и кинулась с крыльца навстречу всадникам.

С глубоким почтением расступился народ пред старым жрецом Перуна в то время, как обрадованная мать со слезами радости на глазах обнимала дорогого ей сына.

— Привет вам, — важно и степенно проговорил Велемир, когда с помощью нескольких жрецов ему удалось сойти с коня, — привет и радость, старейшина славянский, дому твоему, и вы радуйтесь.

Он простёр над благоговейно склонившей головы толпой свои руки.

— Я слышу здесь плач, — продолжал он, зорко оглядываясь вокруг. — Кто горюет там, где должны быть только радость и веселье?

— Это плачет невеста погибшего Святогора, — наклонясь к уху Велемира пояснил Володислав. — Успокой её. Она тебя послушается.

— Подойди сюда, горюющая дочь моя! — громко позвал Любушу старый жрец. — Подойди и поведай нам о своём горе.

— Он умер, он погиб, мой Святогор. Как же не горевать мне! — всё ещё не могла сдерживать рыданий Любуша. — О, великий Велемир! Ты угоден Перуну. Он всегда тебя слушает. Попроси его теперь, чтобы он вернул мне дорогого моего Святогора.

Вадим, стоявший несколько поодаль, с искажённым злобой лицом слушал эти стоны девушки. В душе его снова поднималась буря, и он едва сдерживал себя, чтобы не вступить в разговор.

— Забудь его, дочь моя! — торжественно сказал старец. — Он — великий грешник! И Перун справедливо покарал его, сохранив жизнь достойному. Святогор — ослушник и хулитель нашего божества.

— Он? Святогор? Кто сказал это?

— Вадим был свидетелем, как он поносил Перуна.

— Вадим? — воскликнула Любуша и с ненавистью взглянула на сына старейшины.

Тому сделалось неловко под её пристальным, вызывающим взглядом, и он низко опустил голову, не смея смотреть в глаза Любуши.

— Как бы то ни было, а я велю тебе перестать горевать! — снова раздался голос Велемира. — Пойди в дом твой, омой лицо и прими участие в общем веселии. Милость Перуна посетила дом этот, и горюющих быть не должно в этом роде. Ступай и повинуйся.

Сказав это, Велемир опёрся на руку Володислава и, поддерживаемый старейшиной, вошёл в его хоромы.

25. Коварство любви

рошли несколько дней. Всё это время горько плакала Любуша. И напрасно давала она разные обеты Перуну — милый друг её не возвращался.

В первые дни девушка никак не могла увериться, что дорогой ей человек погиб и больше она никогда его не увидит. Ей всё казалось, что и жрец, и Вадим говорили неправду, и вот-вот её Святогор снова, здоровый и невредимый, явится к ней...

Но время шло. Волей-неволей пришлось бедной Любуше согласиться, что ей сообщили правду — нет более в живых её возлюбленного Святогора.

Горюет Любуша, зато доволен и весел Вадим.

Всё удаётся ему, как он задумал. И чего это наболтал ему выживший из ума Мал?.. Напугал его только напрасно... Хорош же этот любимец судьбы!.. Нет, не уйдёт теперь Любуша от старейшинского сына... Преграда между ним и неприступной девушкой рушилась, и нет теперь сомнения, что скоро, скоро она будет принадлежать ему.

Что же? Ведь он любит её не меньше Святогора... Все девушки в роду ей позавидуют, только вот чего это сама она как будто внимания на него не обращает? Ну, поплакала по милому и довольно. Чего же ещё? Не век же, в самом деле, плакать!