В воскресенье рабби остался дома

— Никто их не выбирал. Всех — в основном тех самых, с табличками на стульях, — так потрясла репутация этого архитектора, что они позволили ему делать все, что он хотел. Я думаю, эти стулья скопированы в какой-нибудь старой английской церкви. А ему-то что? Его интересовало только, как это выглядит; он не собирался на них сидеть. Забавная штука — этот вопрос о местах. В том шуле[23], куда обычно ходил мой отец, было очень важно, где ты сидишь. По традиции важные шишки, парни с ихэс[24], с положением, всегда сидели впереди. Чем ближе ты был к Ковчегу, тем ты важнее. В этом шуле у них был даже ряд стульев у той стены, где стоял Ковчег, лицом к остальной конгрегации. Я помню тех, которые там сидели, в основном старики с длинными бородами, в длинных шерстяных талесах[25]. Отец называл их п'ней. Черт возьми, я много лет не вспоминал это слово. Это на иврите, означает «лица». Отец всегда говорил, что они представляют лицо конгрегации, самые набожные и самые образованные.

— У нас таких, пожалуй, и нет, разве что старый Горальский и Вассерман.

— Может, Мейер Пафф считает себя таким.

Оба усмехнулись.

— И все же что-то тут не так, — продолжал Горфинкль. — Я думаю, что презентовать новую программу социальной активности нужно на общем собрании конгрегации. Если разобраться, мы даже официально не представили ее правлению.

— Черт, на этом мы строили свою кампанию, Бен. Так что это вовсе не тайна. А раз мы в большинстве, то имеем право делать так, как считаем нужным.

— И все-таки…

— Неужели ты не видишь, — нетерпеливо прервал Бреннерман, — что вся прелесть в том, чтобы представить ее именно на службе «Братства». Уже потому, хотя бы, что там будет больше людей, чем когда-либо приходит на общее собрание. На последнем собрании было чуть больше ста человек. На службу, которую проводит «Братство», приходит почти в три раза больше. И в отсутствие рабби нам не надо волноваться о том, что он может сказать после этого.

Горфинкль усмехнулся.

— Он еще этого не знает, но на воскресном заседании его тоже не будет.

— Да? Откуда ты знаешь?

— Понимаешь, он рассчитывал поехать домой сразу после вечерней службы в субботу, но Стью говорит, что вечером в субботу в колледже проводят что-то вроде вечеринки в его честь. Он не сможет уехать до утра воскресенья. Они с ребенком.

— Мыслишь правильно.

— Но меня волнует не рабби; меня волнует Пафф.

Бреннерман усмехнулся.

— Можешь не волноваться насчет Паффа. У меня есть идея, как с ним справиться.

Глава VI

Покупателей не было, и Мейер Пафф, неуверенно оглядевшись, прошел в заднюю часть магазина, где, сердито глядя на него, сидел мистер Бегг.

— Я Мейер Пафф. Мистер Морхед сказал, что у вас есть ключ от Хиллсон-плейс, вы там вроде сторожа…

— Я живу в вагончике. И присматриваю за домом, — бесстрастно произнес Бегг.

Мейер Пафф был крупный, медлительный человек. Все в нем было крупным: круглая голова, увенчанная хохолком седеющих светлых волос, мясистый нос, квадратные, белые, как мел зубы, красные руки с похожими на сосиски пальцами, ноги, обутые в ужасно бесформенные ботинки, словно кожа была недостаточно прочной, чтобы вместить их. Когда он говорил, раздавалось глубокое низкое бормотание, причем большие красные губы еле двигались, и звук, казалось, исходил не столько изо рта, сколько из живота. Однако под пристальным взглядом Бегга он чувствовал себя неловко.

— Морхед сказал, что звонил вам…

— Я говорил с ним по телефону сегодня утром.

— Да, так если бы я мог взять ключ…

Не ответив, Бегг наклонился вперед и откуда-то из проема между тумбами стола извлек картонку, на которой карандашом было написано: «Вернусь через час».

— О, вам вовсе незачем оставлять магазин. Если вы просто дадите мне…

— Дом обставлен, и я не даю ключи незнакомцам, — категорически заявил Бегг. Но, увидев, что Пафф покраснел, добавил: — В это время дня все равно никакой торговли. Вы на машине? Тогда езжайте за мной.

Хиллсон-плейс и стоявший неподалеку вагончик находились на мысу, известном как Тарлоу-Пойнт. Это были единственные два здания в этой части улицы, отстоявшие от дороги примерно на сорок футов. Высокая, густая изгородь почти скрывала лужайку перед домом и тянулась вдоль края участка, сливаясь с полоской всклокоченных сосен, ведущей к пляжу и воде.

Пафф указал на узкую тропу за изгородью, ведущую к воде. — Это часть имения? — спросил он.

— И да, и нет. Это часть участка, но есть право прохода для публики. Хиллсоны в течение многих лет время от времени сражались за это с городом.

— Так это не частный пляж?

— Хиллсоны заявляют, что да. Город говорит, что тот вон свободный участок через дорогу — он повел подбородком — имеет право доступа к пляжу. Тогда несколько лет назад Хиллсоны и купили этот участок, чтобы выглядело, словно весь Тарлоу-Пойнт принадлежит им. Но муниципалитет говорит «нет», потому что они могут продать тот участок отдельно, а новый владелец должен иметь право доступа к океану.

— Понимаю.

Бегг направился к парадной двери.

— Они продают все хозяйство? — спросил он.

— Я так понял.