В воскресенье рабби остался дома

— А как быть с деньгами, которые мы заплатили за эти места? — спросил Аронс. — Я выложил тысячу баксов на строительный фонд — не под залог, а наличными — когда Беккер был президентом. Тогда предполагалось, что каждый год для меня забронировано место, одно и то же, заметьте, пока все не будут распроданы. И теперь я рассматриваю это как контракт, который я заключил с храмом, а если кто-то и должен выполнять условия контракта, так это храм.

— Ты прав на сто процентов, Керм, — сказал Каллен. — И я так считаю. Если не доверять храму, то кому тогда?

— Хорошо, и что ты можешь сделать?

— Я скажу тебе, Мейер, что я могу сделать, — решительно сказал Каллен. — Я пока еще член правления директоров. Я поставлю вопрос перед правлением и потребую, чтобы они приняли меры.

— И что это тебе даст? Хорошо, они примут меры. Они поставят это на голосование и проголосуют за вариант Горфинкля. Не забывай, у них абсолютное большинство.

— Если правление откажется от своих обязательств, я складываю манатки и ухожу.

— И куда ты пойдешь, Ирв? В Линн? В Салем? Где тебя никто не знает?

— А я останусь, — заявил Эдельштейн, — но скорее рак на горе свистнет, чем они получат от меня хоть цент.

Пафф покачал головой.

— Не выйдет, Док. Такое проходит в церкви, а не в храме. Наши люди не просят, они требуют. Это часть традиции. Знаешь старую хохму: единственное, в чем могут сойтись два еврея, — это в том, что третий должен давать деньги на храм. Нет, если тебе придется дать меньше, чем в прошлом году, в лучшем случае все подумают, что у тебя был неудачный год, уменьшилась практика. А чтобы не давать вообще — забудь об этом. От них невозможно отделаться; они не отстанут, пока ты не выложишь свои денежки.

— Мейер прав, — сказал Аронс. — И знаете, что это значит? Это значит, что отныне все мы будем вкладывать, а Горфинкль и его банда тратить. А на что — не наше дело.

— Так и будет, — сказал Пафф. — Ты не знаешь, этот новый план про распределение мест выносили на правление?

— Ты хочешь сказать, что это была просто идея Тэда Бреннермана? Черт возьми, они не могли этого сделать. Такое изменение должно решать правление, — сказал Каллен.

Пафф пожал плечами.

— Вот они и вынесут вопрос на заседание, просто для порядка, дадут нам поговорить об этом, а потом один из них выдвинет предыдущее предложение, и — бац — оно принято. — Он щелкнул пальцами. — И теперь так будет всегда. Смиритесь с этим.

— И так они будут использовать этот фонд социальной активности. Они присвоят все бабки и будут тратить их, как захотят. Мы будем давать, а они будут тратить.

— Да бросьте, — сказал Каллен. — Какой фонд они установят? Пять сотен? Штуку? И что? Мой старик, помню, рассказывал, что много лет назад во всех шул был фонд, которым обычно распоряжался глава общины и тратил его на какого-нибудь приезжего бедолагу, которому негде было спать и нечего есть…

— Но то была благотворительность, — сказал Пафф. — А эти деньги должны использоваться на политику. И дело не в количестве, дело в принципе.

— Что ж, они выиграли эти выборы и захватили власть. А в следующем году мы чуть лучше поработаем и отберем ее у них.

— Не обманывай себя. Они пришли к власти, и пришли, чтобы остаться. У них ко всему этому иное отношение, чем у нас. Они смотрят на храм как на акционерное общество — с точки зрения закона так оно и есть. Когда президентом был Вассерман, или Беккер, или даже Морт Шварц, они вводили в правление тех, кто что-то делал для храма, или в надежде, что сделает. Привлечь все-таки старались лучших. Но люди Горфинкля… Большинство из них работает в крупных компаниях — администраторами, руководителями, — и они смотрят на храм как на торгово-промышленную корпорацию, в которой, если тебе принадлежит контрольный пакет, ты занимаешь все высшие посты и составляешь правление директоров только из своих людей. Поэтому сегодня их комитет по выдвижению не выдвинет ни одного, кто не будет плясать под их дудку.

— Тогда единственное, что мы можем сделать, — это устроить им завтра на правлении хороший хипеш, — сказал Аронс, — думаю, за нас будут многие…

— Ничего не получится — сказал Пафф своим глубоким грохочущим басом.

— Почему?

— Потому что нам нечем их объединить. Что мы им скажем? Попросим, чтобы они поддержали наши права на передние места? Вернись на землю.

— Тогда…

— Тогда завтра наилучший повод для нас может появиться сам, — сказал Каллен.

— А что будет завтра? — спросил Пафф.

— Я же говорил, вчера вечером я был у Нэла Шэффера. Мы с Нэлом хорошие друзья, но вообще-то он больше крутится с теми, кто ближе к Горфинклю, вроде Билла Джейкобса и Хайми Штерна. Из того, что обронил Нэл, у меня создалось впечатление, что Горфинкль собирается объявить завтра новые составы комитетов, и некоторые из его назначений могут показаться не очень справедливыми и нам, и большинству в конгрегации.

— Например? — спросил Эдельштейн.

— Прежде всего, назначение Роджера Эпштейна председателем ритуального комитета, — сказал Каллен.

— Он не посмеет! — сказал Эдельштейн.

— Почему не посмеет? Это его лучший друг. Эти две семьи так близки, что…