В заповедной глуши

В белом прямоугольном окошке мигал курсор для ввода пароля.

Валька вздохнул разочарованно. Он бы не отказался просто так заглянуть, какие там у отца дела. Но подыскивать пароль — нечестно и глупо. Мальчишка подумал, а не разбудить ли отца? Вдруг что-то очень важное — уж больно странным выглядело такое "обращение",даже не через почту. Но с другой стороны — отец устал, можно будет рассказать ему всё утром. Оставить на кухне записку, притянутую магнитом к холодильнику, как это практиковалось у Каховских.

Решив так, Валька попытался выбросить проблему из головы. Но… это не получалось. Просто не получалось, как он ни старался. Мышка валилась из рук, как говорится. Валька отсел от компьютера, встал, помыкался туда-сюда по комнате. Вынул диск Грига, подумал, порылся на полке с CD. Достал записанный из Интернета диск с песнями барда Третьякова, включил…

— А как по тёмным коридорамВсё ищу дорогу к Богу…Но не хочется мне хоромИ не ходится мне в ногу…Вот и вышло, что мне вышлоОдиночкой к Богу — вором…Только сзади где-то слышно —

Вновь картавит чёрный ворон…

Валька вздохнул, ощупью сед на кровать, поставил ноги на её край и откинулся затылком к стенке…

— Вот такая кутерьма,Брат.Ой, чревато задармаБрать.Ведь у самых у егоВратНе получится ужеВрать…— А я по шарику с гитарой —

Вот и всё, чем смог разжиться…На планете этой старойВсё никак мне не прижиться…Я без дома — и без дачи.И не муж — и не любовник…Отоварили без сдачи —Разменяли сороковник…

Третьякова любил Игорь Игоревич. Он и дал полгода назад Вальке послушать кассету этого барда — центра или хотя бы магнитолы у преподавателя ИЗО не было…

— Да хоть куда-нибудь свернуть бы!Всё по кругу — хоть ты тресни…

Бог придумывает судьбы —Я придумываю песни…Песни разные — а всё жеЧем печальнее — тем ближе.Слёзы катятся по роже…Не звони мне. Я в Париже.

Валька и сам не заметил, как начал подпевать негромко, не открывая глаз:

— Вот такая кутерьма,Брат.Ой, чревато задармаБрать.

Ведь у самых у егоВратНе получится ужеВрать…

Оглянулся на эк ран компьютера. Поерошил волосы, лежащие на плече. Встал.

И вышел на лестницу.

Дверь в спальню родителей была закрыта. Валька постоял перед нею, потом приоткрыл и сказал в темноту, зная, что Каховский-старший проснётся тут же:

— Пап, извини, это очень важно. Можно тебя на минуту?

5.