В заповедной глуши

…Следующие полгода в жизни Витьки были самыми счастливыми — самыми счастливыми с девяти лет… В Егоре не осталось и следа от снисходительной покровительственности. Он относился к Витьке… то ли как к сыну, то ли как к равному. Нанял репетиторов, настоял на этом, и сказал, что с нового года Витёк пойдёт в школу — "и никаких, усёк?!". Почти всё свободное время проводил с мальчишкой. И тоже — не как кто-то там

, а как отец. Почти не пил и очень стыдился, если приходилось выпивать "по делу" и обнаруживать это перед Витькой.

Витька навестил свою прежнюю компанию. И потом регулярно помогал им, чем мог. Но уже через подставных лиц — видеться с мальчишками ему стало неловко, хотя, если подумать — чем он виноват? Просто ему повезло…

А Егор как-то сказал ему за ужином: "Ну что, Витек, как думаешь? Хочу я бабки отстегнуть на семейный детский дом. Есть у меня человек — честный, как дурак, мой одноклассник типа. И детей любит — ну,

как надо любит. Он с женой и завернёт всё, а я оплачу…"

Витька изо всех сил закивал. И заулыбался…

Егора убили через шесть дней.

Он ещё жил в больнице, куда Витьку привезли его яростно-ожесточённые дружки. По пути отрывисто обсуждали, что "это Мухамеддинов, в натуре, больше некому. За тех селян, блин, на рынке. И чего Жорик вписался, дурак…"Витька не слышал. В его голове был страшный стон, глушивший всё.

В палате Егор приказал всем выйти. Приказал самым обычным голосом, и Витька до сумасшествия обрадовался — да всё же нормально, он выздоровеет! Такой здоровый, такой сильный, что ему какая-то пуля?! И подскочил к Егору, едва закрылась дверь роскошной палаты.

"Помираю, братан, — сказал Егор. И надежда Витьки рухнула. Глаза Егора смотрели откуда-то из такой дальней дали, что это было даже не страшно, а грустно. Витька всхлипнул и прижался щекой к руке "братка". — Ну-ну… — улыбнулся тот. — Чего теперь… Ты не плачь обо мне, я не заслужил, чтобы по мне… ангелы плакали… — Витька хотел что-то сказать, но Егор покачал головой: — Погоди… Хотел я всё тебе оставить, честно. Но сейчас ты не потянешь. А вырасти тебе не дадут. Убьют, — просто и обыденно сказал он. — Из-за сраных бабок убьют. Очень просто. А теперь слушай и запоминай. И сделай только так. Клянись родителями."