Валашский дракон

– О мире с султаном? Вот это новость! Кузен, ты всерьёз? А для чего же я тогда объединился со Штефаном? Тот, кто доносит тебе о моих мнимых переговорах с султаном, бессовестно лжёт.

Матьяш сделал знак, и люди Яна Искры придвинулись к Владу плотнее:

– Совет города Брашова не раз предупреждал меня, что союз с тобой не приведёт ни к чему хорошему…

– А! Ну, конечно! Уважаемые брашовяне! Значит, без них не обошлось и в этот раз! – воскликнул Влад. – Кузен, ты так не хочешь, чтобы я объединился со Штефаном, что готов поверить в глупые наветы?

Вместо ответа Матьяш сделал ещё один знак. Влада схватили под локти. Вырываться казалось бесполезно – всё равно не сбежишь. На поясе болтались пустые ножны, потому что меч пришлось отдать ещё перед входом в замок. Верных людей рядом тоже не было, потому что, отправляясь вместе с Искрой к королю, Влад отпустил и Войко, и охрану, сказав, чтоб отправлялись лучше к войску, и те послушались, понимая, что помочь своему господину уже ничем не могут.

И всё же у Влада оставалась возможность ударить напоследок – но только не рукой, а словесно, и он не удержался, обронил язвительное словцо:

– Хорошо ты это придумал, Матьяш, с моим мнимым предательством. Твой отец моему отцу отрубил голову. Значит, тебе меня предать смерти сам Бог велел!

– Сами видите, он полон ненависти и судит обо мне по своим меркам, – проговорил король, – но я вовсе не собираюсь его казнить.

Судебного разбирательства не было. Влада отвезли в венгерскую столицу, где держали некоторое время как почётного пленника, в то время как Матьяш рассказывал всем о том, как оказался предан своим вассалом.

В столице Влад узнал о себе много нового. Он никогда не думал, что считается таким отъявленным злодеем, который за своё шестилетнее правление переказнил аж сорок тысяч человек. Слушая все эти небылицы, пленник вспоминал слова из псалма: «Спаси меня, Господи, от человека лукавого и от всех неправедных избавь меня, потому что они замыслили недоброе в сердце, весь день готовились, изострили языки свои, как мечи к битве, и стали те языки, как у змей. Яд аспидов под устами у них». Самому же Владу говорить не давали.

Затем его отправили в Вышеград и посадили в Соломонову башню, где Влада радовало только одно – что не пришлось воевать со своим братом Раду: «Мой отец говорил, что братья должны жить в мире друг с другом, и я не нарушил этот наказ».

* * *

Утта стояла на пристани и махала рукой отплывающему кораблику. Дочка трактирщика знала, что молодой флорентиец уже никогда не вернётся, и всё же она улыбалась. А что же ей следовало делать? Плакать? Так уж устроены эти постояльцы – приезжают, а затем уезжают – и ничего тут не поделаешь.

Джулиано, стоя на корме кораблика, тоже махал и тоже улыбался. «Может, когда-нибудь всё-таки вернусь, – думал юноша. – Хотя вряд ли тут по мне особенно станут скучать. Утта найдёт себе какого-нибудь другого воздыхателя, который будет у неё на побегушках. А может, она замуж выйдет. Зачем я ей?»

Однако ученик придворного живописца не мог пожаловаться на то, что плохо провёл последнюю неделю. Он был весьма благодарен Утте за всё и потому не уходил с кормы, пока пристань и стоявшая там красавица совсем не скрылись из виду.

К тому же на пристани стоял ещё кое-кто. Это был дурачок Андраш, который, размахивая рукой, аж подпрыгивал от усердия и был очень забавен, а Утта не видела Андраша и думала, что прощальная улыбка Джулиано предназначена только ей.

XIII

По возвращении в столицу придворный живописец ещё долго не хотел сдавать Его Величеству заказанный портрет. Сначала вдруг взялся подправлять блики на жемчужинах и на пуговицах, а затем собственноручно варил лак, покрывал этим лаком картину, сушил.

То, что касалось лака, старик обычно поручал ученику, а теперь вдруг сам. «Зачем?» – недоумевал Джулиано и принялся сетовать, что деньги уже кончились, поэтому, чтобы не умереть с голоду, придётся опять влезать в долги. Учитель лишь отмахивался, и вот тут стало понятно, что старик просто не хочет расставаться с картиной, которую считает последней своей серьёзной работой. На новую у него уже могло не хватить сил. Вернее, хватило бы только на то, чтобы начать, но не на то, чтобы закончить.

Пока старик тянул время, наступило лето, а после оказалось, что Его Величество очень занят некими важными делами, и на приём во дворец было не попасть. Затем началась война в Силезии, которая длилась всю осень, поэтому флорентийцы смогли представить Его Величеству оконченный портрет лишь в начале зимы, когда король вернулся в столицу.

Джулиано полагал, что долгое ожидание в итоге обернётся выгодой, ведь всегда лучше сдавать работу, когда настроение у заказчика приподнятое, а король наверняка ликовал. Как ещё должен чувствовать себя человек, который находился на волосок от поражения, но одержал блистательную победу!