Валашский дракон

Влад не удостоил вошедшего приветствием и уже собрался отвернуться, когда увидел, что в комнату также ступил странно одетый незнакомец, юноша, который внимательно оглядывался вокруг. Этот второй гость явно был чужестранец. В своё время Влад перевидал много подобных людей при дворе у Матьяша, где часто появлялись иноземцы, а чаще других – немцы и поляки.

По одежде незнакомец казался ближе к немцам, взявшим за правило носить узкие штаны вместе с короткими кафтанами. Однако немцы не надевали поверх штанов вторые, дутые, да и короткий плащ на плечах у незнакомца вряд ли пригодился бы в немецких землях, довольно холодных.

«Откуда же родом мой странный гость?» – подумал заключённый князь, но не желал спросить прямо, потому что разгадывание этой загадки стало новой забавой, которые так редки в тюрьме. За долгое время, проведённое в башне, румынский государь научился ценить эти мелкие развлечения.

«Немцы так не одеваются, да и поляки тоже», – рассуждал Влад, припоминая, что польское платье по виду противоположно немецкому – штаны широкие, а кафтаны длиной до колен или ещё ниже.

Кстати сказать, поляки были противоположны немцам не только в одежде, но и по поведению, потому что при первой встрече держались заносчиво, а немцы всегда казались добродушными. Зато при более близком знакомстве поляки часто делали новому приятелю какую-нибудь уступку с заметным ущербом для себя, лишь бы доказать, что они самые благородные люди на свете, а вот немцы всегда помнили о своей выгоде.

Влад не очень любил поляков, а к большинству немцев испытывал презрение, и потому, не видя достаточных причин отнести юного посетителя башни к тому или другому народу, даже порадовался.

«А может, француз?» – подумал узник. Он знал, что лет тридцать – сорок назад к венгерскому двору приезжали многие благородные французы, искатели приключений, намеренные принять участие в ближайшей войне с турками. Если же французы узнавали, что такой войны пока не ожидается, они могли из праздного любопытства поехать ко двору султана и посмотреть, как там живётся. Очень отважные и безрассудные были люди.

«Этот юноша вполне может оказаться французом, если осмелился явиться сюда», – рассуждал Влад, а комендант всё медлил, не рассказывал, для чего явился, да и «француз» ничего не говорил, продолжая оглядываться вокруг. «Он не может меня найти», – улыбнулся заключённый князь и вдруг увидел, что юный гость посмотрел прямо на него и переменился в лице – испугался.

Влад сразу почувствовал в себе нарастающую досаду и раздражение: «И почему все, кто приезжает ко мне от Матьяша, так меня боятся? Кто им при дворе неустанно рассказывает, что я злодей?» Теперь узник был склонен отнести посетителя всё же к немцам, но тут вдруг вспомнил одного старого знакомого, трусоватого поляка.

Тот поляк был послом. Встреча с ним случилась много лет назад, ещё до злополучных событий, приведших к заточению в башне. В то время Влад полновластно правил в Румынии, а Матьяш прислал к нему своего человека.

Человек, тот самый поляк, по приезде в Тырговиште вёл себя робко. Пусть многие «анекдоты о Дракуле» тогда ещё не появились, но Матьяшев посол наслушался рассказов о казни бояр, которую Влад устроил в начале правления. Благодаря всяким говорунам пятьдесят бояр, посаженных на кол, превратились в пятьсот, поэтому трусоватый поляк, стоя в тронном зале княжеского дворца, вручал верительную грамоту с большой опаской.

«Как же звали того поляка? – пытался вспомнить узник Соломоновой башни, на время забыв о нынешнем посетителе-чужестранце. – Кажется, Бенек». Бенек был почтенным полуседым господином, но не вызывал доверия из-за привычки бросать быстрые взгляды то в одну, то в другую сторону. Высмотрев что-то, он тут же прятал глаза под тяжёлыми полуопущенными веками, а на его лице появлялось задумчивое выражение. Наверное, посол мысленно оценивал увиденное, ведь отношения Влада с Матьяшем в то время только-только начали устанавливаться, и Бенеку по возвращении предстояло рассказать своему королю, что делается при румынском дворе.

Беседа с послом, приехавшим в румынскую столицу, предстояла долгая, поэтому Влад пригласил его на обед, согласно обычаю устраивавшийся всякий раз по окончании государева совета. Бояре, которые собирались на совет, считались во дворце гостями, и негоже было отпускать их домой голодными. «Так почему бы не накормить заодно и посла?» – решил князь.

Бенеку, присоединившемуся к трапезе, дали почётное место на лавке слева от Владова кресла, после чего посол, ободренный оказанной милостью, начал всё больше заноситься, как с поляками частенько случается. Этому также способствовало вино, потому что поляк прикладывался к кубку чаще, чем следовало бы, и сам не заметил, как пустился в нравоучительные рассуждения – дескать, напрасно Влад совершил то-то и то-то.