Валенсия и Валентайн

– Бо́льшую часть. По-моему, в каждой истории есть доля правды, даже в выдуманной. Эта основана на реальной истории – моей. И люди в ней реальные – мистер Валентайн и девушка на мосту.

Миссис Валентайн надеется, что девушка не рассердится.

– Но зачем придумывать? – говорит Анна. – Вам не понравилось, как все было на самом деле?

Миссис Валентайн хлопает ладонью по столешнице и качает головой.

– О нет – все было просто прекрасно так, как было. Но и сама история, и ее участники очень стары. К старости ты понимаешь, что правила, касающиеся такого рода вещей, смехотворны и нелепы. Выдумка, приукрашивание ради удовольствия, ради интереса – это не только для маленьких детей. Это все равно что покрасить волосы в рыжий цвет – ну и что с того, что ваши волосы изначально не рыжие? Не имеет значения. Ты можешь выкрасить их в рыжий цвет.

Приукрашивание воспоминаний – это терапевтическое действие. Рассказать историю так, будто она произошла на самом деле, и даже более того – сделать ее реальной в чьем-то сознании. В чем разница между тем, что я рассказываю тебе о том, что произошло, и тем, что я выдумала. И то и другое для тебя одно и то же. Для тебя они обе реальны. И теперь, даже зная, что это выдумка, ты будешь думать обо всем как о чем-то настоящем – потому что не знаешь обо мне никакой другой правды. У нас с тобой есть теперь общее знание альтернативной сюжетной линии. И вот поэтому, я думаю, история эта такая же реальная, как и любая другая. – Продолжая бормотать, миссис Валентайн достает из кармана маленькую бутылочку дезинфицирующего средства для рук и, прежде чем взять печенье с тарелки на столе, втирает немного в ладони. Потом наклоняется вперед и с серьезным видом говорит: – Что реально, а что нет, Анна? Чем одно отличается от другого? Тем, что одно существует, а другое нет? Помню, как-то давно – а может, недавно? – в новостях рассказывали о мужчине, который думал, что его дочь жива, хотя она уже несколько лет как умерла. Он был совсем помешанный, но видел свою дочь каждый день, разговаривал с ней, любил ее так, как будто видел рядом с собой. Так вот, была она настоящей или нет?

Анна скрещивает ноги. Открывает и снова закрывает рот.

Миссис Валентайн улыбается. Миссис Валентайн смеется. Смеется, смеется и никак не может остановиться. А потом миссис Валентайн плачет.

Анна кладет локти на стол, что удивляет миссис Валентайн.

Она никогда не плакала перед своими слушателями; для нее это неизведанная территория.

Она сама толком не знает, чего ожидала от девушки – что та вежливо улыбнется, извинится и уйдет? Но Анна наклоняется и кладет локти на стол, как будто чего-то ждет.

– Я и подругу себе придумала, – сообщает миссис Валентайн. Может быть, это то, чего ждет Анна.

Но Анна не двигается. Даже не моргает.

– Я имею в виду, что не выдумывала ее, когда-то она была реальным человеком. Сейчас она мертва, и мне приходится притворяться, что она здесь. Видишь ли, – признается миссис Валентайн, потому что исповедоваться довольно приятно, – в молодости я боялась сойти с ума, как тот мужчина с дочерью, боялась, что стану видеть всякое, воображать людей и слышать голоса. Теперь я больше ни о чем таком не беспокоюсь. Делаю все это умышленно. Вспоминая знакомых, я вызываю их, как призраков, и мы пьем кофе.

– Бабушка Дэвис? – спрашивает шепотом Анна. Хочет знать, знает ли миссис Валентайн.

Миссис Валентайн улыбается, и ее улыбка говорит: Нет, не миссис Дэвис – оставь миссис Дэвис мне.

– О, миссис Дэвис, – говорит она. – Боюсь, думает, что я немного того. Никак не может привыкнуть к моим более… э-э… вульгарным странностям. Благослови ее Господь. Она… – старушка запинается на мгновение и продолжает в настоящем времени: —…замечательная, замечательная подруга.

Анна долго молчит, а потом кивает.

– Конечно.

Миссис Валентайн сияет.

– Ты так похожа на нее, Анна. И у тебя такое же чудесное сердце. Так замечательно, что ты бываешь здесь.

Письменный стол миссис Валентайн представляет собой бугристую двуспальную кровать с потертым стеганым одеялом и двумя подушками – одна пожелтевшая и плоская, а другая почти новая. Сон никогда не приходит легко, как бы она ни старалась. Пространство рядом с ней, где должен быть мистер Валентайн, – чернильная бездна, к которой она не может привыкнуть даже после всех этих лет, так что теперь, вместо того чтобы пытаться уснуть, она работает над своими историями. Она забирается под одеяло, закрывает глаза, строит стену прямо по центру кровати и расписывает ее фресками. Страх и одиночество никуда, конечно, не делись, но они по другую сторону стены. Между ней и ними возникает нечто симпатичное, приятное для глаз – красочная история о рыбе. Она восхищается делом своих рук, потом стирает все и начинает сначала.

Но в ту ночь, лежа в постели, она впервые за много лет думает о том, как все было на самом деле. Она закрывает глаза – раздвижные стеклянные двери «Уэст-Парк сервис», закрывающиеся за Грейс, когда она уходит с работы в конце своего последнего дня.