Вальс до востребования

Это был шок! Да какой там шок – это был реальный крах жизни! На какое-то мгновение Марианне показалось, что ее с силой ударили в живот и от этого удара она не может никак вдохнуть – она втягивала, втягивала в себя воздух и задыхалась, задыхалась…

Доктор, мгновенно понявший, что происходит с пациенткой, кинулся вперед, спешно доставая из кармана прихваченный с собой на всякий случай шприц с успокоительным, но девушка остановила его жестом, указав кивком на графин с водой, стоявший на тумбочке. Поняв ее жест, он быстро налил воды и протянул задыхавшейся Марианне.

Захлебываясь, проливая на себя, она кое-как выпила полный стакан. Медленно втянула в себя воздух, задержала дыхание, медленно выдохнула, еще раз вдохнула-выдохнула, справляясь с панической атакой, вытерла ладошкой мокрый подбородок и опустила голову, погрузившись в размышления. Посидела так пару минут совершенно неподвижно, подняла голову и посмотрела на врача.

Он был совершенно обескуражен, поражен и восхищен внутренней силой этой необыкновенной хрупкой и нежной девочки, практически ребенка. Невероятно…

– Как скоро? – спросила она ровным голосом.

– Что? – захваченный своими мыслями, не уловил тот сути ее вопроса.

– Вы сказали: «Если вы останетесь в балете, то очень скоро потеряете пальцы». Как скоро, доктор? – повторила она.

– Ну… – замялся врач от необходимости сообщать столь дурные вести этому мужественному ребенку. – Если вы будете работать в том же ритме и с той же интенсивностью, что и прежде, то в течение полугода, но наверняка раньше.

– Я поняла, доктор. Спасибо, – произнесла ровным, не окрашенным никакой эмоцией голосом Марианна.

Игорь Аристархович поехал встречать внучку, возвращающуюся из Израиля, один, запретив родным нестись в аэропорт всем скопом, как они намеревались.

– Ведь не удержитесь, разведете там мокроту, начнете рыдать над ребенком, особенно ты, Леночка, увидишь дочь и разревешься, да и Витя слезу не сдержит. А ей сейчас силы нужны, поддержка, а не причитания, – аргументировал он свое решение. – Сам поеду, я уж совладаю с эмоциями, а вы лучше проревитесь, попричитайте, пока ее нет, да вон стол накройте.

Ну ладно, решила родня не спорить с патриархом. Наверное, он прав. Да какое «наверное» – прав абсолютно! Не имевшая возможность поехать в Израиль, чтобы быть рядом с доченькой, мама Марьяши плакала каждый день все три месяца подряд, да и муж ее, Виктор, утирал тишком слезу мужскую. Так что прав дед – увидят ребенка, разрыдаются как пить дать, не удержатся. А ей сейчас не слезы нужны, а их сила и поддержка.

Первым, кого увидела Марианна, выходя из зоны прилета, был дедушка Игорь, и она шагнула в его распахнутые руки и только там, спрятавшись в надежных, защищающих ото всех напастей объятиях, позволила себе разрыдаться. Первый раз с того момента, как эта растреклятая железяка упала на ее хрупкую ножку.

Толпа людей обтекала их с двух сторон – прилетевшие и встречающие, таксисты и пассажиры, а они стояли, замерев, и, прикрытая от всех напастей надежными руками, рыдала хрупкая маленькая девочка, так обиженная несправедливой, жестокой судьбой, на груди все понимающего дедушки. Стояли, пока Марьяша не выплакала самую жгучую, самую больную свою обиду, и дедушка Игорь вытер последние слезки с ее щечек, взял за руку любимую внученьку и повел к выходу.

Всю дорогу она рассказывала ему о том, что случилось, про то, что показало следствие по этому несчастному случаю и что сказали ей руководители и подруги-балерины, уверенные, что падение рамы было подстроено, и про все операции, которые перенесла, и о вердикте врачей. Он слушал, не перебивая, кивал, давая внучке возможность высказать, высвободить из себя все, что она держала, не обсуждая ни с кем, эти бесконечно долгие три месяца.

А когда они приехали домой, где Марианну встречала родня и накрытый по случаю ее возвращения шикарный стол, обнявшись и расцеловавшись со всеми, кое-как вынырнув из объятий близких, она прошмыгнула в свою комнату.

– Я сейчас, – пообещала Марьяша, натужно улыбаясь через отчаяние, душившее ее, изо всех сил сдерживая новый поток слез, – только переоденусь.

И, рухнув на свою родную девичью коечку, мгновенно заснула, словно выключилась. И проспала все застолье, и тревожные разговоры родных, беспокоившихся о ней, и всю ночь, и половину следующего дня. И плакала во сне, ужасно напугав маму, приходившую проверять своего ребенка каждые два часа.

Игорь Аристархович великий оптимист, никогда не падавший духом, в любой ситуации находивший выход из сложившегося положения, через пару дней после приезда Марианны предложил внучке неожиданный вариант.

– Давай так, Марианночка. – Выгнав всех из комнаты, он посадил ее перед собой, приступив к непростому разговору. – Для начала посмотрим честно и объективно на твои обстоятельства.

– Ну давай объективно, – постным, безразличным ко всему тоном согласилась она.