Вальтер Беньямин. Критическая жизнь

Его финансовое положение лишь ухудшилось по сравнению с летом, хотя бы потому, что стоимость жизни в Париже была на порядок выше, чем на Ибице. Полученный в начале ноября денежный перевод на 300 франков от Гретель Карплус ненадолго унял «тревоги, в последние дни, несмотря на все мои попытки справиться с ними, ввергавшие меня в ступор» (GB, 4:309). Предполагалось, что эти деньги являются авансом за продажу в Берлине некоторых книг Беньямина – дело, которым щедрая и тактичная Фелицитас лично занималась ради своего друга. В начале лета она отправила ему телеграфный перевод, чтобы он смог заплатить портному за новый костюм, и его благодарность была трогательно облачена в форму пожелания повидаться с ней в Париже: «Ты знаешь, что я нахожусь перед тобой в таком долгу, что это письмо было бы трудно начать, если бы я первым делом приступил к изъявлению благодарностей… Надеюсь, что вместо этого я смогу ошарашить тебя своей благодарностью где-нибудь в уютном парижском бистро, когда ты меньше всего будешь этого ожидать. Тогда я позабочусь о том, чтобы на мне не был надет тот самый костюм, который ты мне подарила и благодаря которому мне будет проще получить возможность заниматься многими иными делами, помимо выражения этой благодарности» (C, 427). Эта игривая ирония не в состоянии полностью скрыть подавленность и унижение, выпавшие на долю независимой личности, вынужденной едва сводить концы с концами и жить на те крохи, которые могли присылать друзья. Жан-Мишель Пальмье, рисуя положение, в котором находились изгнанники, подчеркивает угнетающие условия жизни, с которыми они сталкивались изо дня в день:

Этим людям, лишенным друзей, документов и виз, в отсутствие видов на жительство и разрешений на работу приходилось заново постигать науку жизни. В мире, нередко казавшимся чужим и враждебным, они чувствовали себя беспомощными детьми. Неспособные заработать на жизнь, беззащитные перед бюрократическим крючкотворством, они были вынуждены добиваться милостей от комитетов по оказанию помощи, там, где те имелись, осаждать стойки учреждений в надежде на получение субсидий, документов, сведений и советов, просиживать часы или целые дни в консульствах, комиссариатах и полицейских префектурах, пытаться распутать те юридические хитросплетения, которые создавало само их существование[376]

.